Николай Костин - За номером 600

Они шли, маскируясь облаками. Носов сгорал от нетерпения. Хотелось немедленно бросить штурмовик в атаку. "Пора, пора, товарищ капитан", мысленно подгонял он командира эскадрильи. Ему казалось, что Васильев затянул время полета в облаках и они проскочили аэродром. И только успел об этом подумать, как ведущий вывалился из облаков в "окно" и бросил штурмовик в пике. Он стал бить по стоянкам вражеских самолетов реактивными снарядами, а Носов сбросил бомбы на зенитную батарею.

На аэродроме один за другим загремели взрывы. Гитлеровцы спохватились и запоздало открыли по штурмовикам огонь, не причинивший им вреда. Они утюжили фашистскую боевую технику на малых высотах. Одна из бомб, сброшенных Носовым, угодила в середину стоянки бензозаправщиков. Взметнувшиеся языки пламени, подхваченные ветром, перекинулись на стоянки самолетов и заплясали по фюзеляжам, кабинам и крыльям. Загорелись штабные здания, офицерские дома и солдатские казармы...

Забегали, заметались гитлеровцы. Спасали то, что еще можно было спасать. Несколько "хейнкелей" попытались взлететь. Васильев и Носов почти в упор с бреющего полета расстреляли их на рулежной дорожке.

Горящие машины застревали на взлетной полосе и не давали взлететь с аэродрома тем, кто уцелел. И все же двум или трем "хейнкелям" удалось подняться в воздух. Васильев и Носов не стали дальше испытывать судьбу. Боевыми разворотами ушли в облака. Вдогонку им остервенело били осипшие от натуги вражеские эрликоны.

На обратном маршруте Васильев и Носов дерзко атаковали гитлеровскую автоколонну, которая, видимо, спешила в Старую Руссу. Носов первым застопорил движение транспорта на дороге: расстрелял и поджег впереди идущие машины с грузами. Васильев замкнул колонну: расстрелял и поджег замыкающие машины.

На бреющем полете штурмовики прочесали весь гитлеровский обоз. Затем повторили маневр. Среди фашистов началась паника: вперед двигаться нельзя, пятиться назад - тоже. Съедешь вправо - провалишься в болотную топь. Съедешь влево - ухнешь в глубокий овраг. Горели и переворачивались бензовозы. Замертво падали у машин гитлеровские солдаты. Носов ликовал: всего два штурмовика, а под ними - море дыма и гари.

Почти у самой линии фронта штурмовики наткнулись на огневую засаду. Едва выбрались из опасной зоны. Носову все время казалось, что зенитные снаряды и пулеметные очереди летят только в него, а не в самолет капитана Васильева. Они проносились то над кабиной, то сбоку, то впереди мотора.

Пересекли линию фронта. В шлемофоне послышался чуть глуховатый голос командира эскадрильи:

- Как настроение?

- В норме, - бодро ответил Носов.

Полет подходил к концу. Но летчики не ослабляли бдительности. Внимательно следили за горизонтом. Предстояла сложная посадка. Надвигался туман, а в тумане все на земле кажется приблизительным. Чуть запоздаешь убрать сектор газа - и пролетишь мимо посадочных знаков. Укатишься, как говорили техники, к черту на кулички. Чуть оплошаешь с рулежкой на пробеге и самолет развернет боковым ветром поперек старта, поволокет на капониры.

Ведущий пошел на посадку первым. За ним начал планировать ведомый. Важно было не осрамиться на глазах у всего личного состава полка. Ничего не забыть. Сделать все, как бывало в учебно-тренировочном полете. Ни секундой раньше, ни секундой позже сбросить газ. Выбрать на себя руль глубины. Не упустить мгновения, когда колеса шасси коснутся земли.

На штурмовик стремительно набегала зеленовато-серая полоса. Носов услышал, как щелкнули замки. Стойки шасси выпали из своих гнезд. Самолет вздрогнул и сделал едва ощутимый клевок вниз. Вышли щитки. Все, как надо. Ил-2 легко приник к земле и побежал мимо стартера, приветливо махавшего Носову белым флажком.

Заруливая машину на стоянку, Носов перебирал в памяти события минувшего полета... В голове летчика независимо от его воли как бы стрекотал аппарат кинокамеры. Лента бежала, в глазах мелькали пестрые картины валдайского ландшафта. И вдруг появлялся, ощетинившись жерлами злобных зениток, вражеский аэродром. И казалось, что он завис над ним и все огненные трассы эрликонов впились в дюралевую обшивку штурмовика... Носов нервно заерзал на сиденье, обнаружив, что машинально прибавил газу и проскочил свою самолетную стоянку...

- Может быть, - вспоминал Александр Андреевич, - у других летчиков в первом боевом вылете все было иначе. У меня - только так, как сохранилось в памяти. Не случайно говорится, что по старой памяти, как по новой грамоте.