Армин Шейдербауер - Жизнь и смерть на Восточном фронте. Взгляд со стороны противника

Ночью я проснулся, разбуженный оглушительным грохотом. Ровно в 3.40 начался обстрел наших позиций из 500 орудийных стволов. Огонь вели гаубицы, пушки, легкие и тяжелые минометы и реактивные установки. Казалось, что какой-то сверхъестественный барабанщик бьет в свой барабан как одержимый. В том месте, где я находился, в двух километрах от основной оборонительной линии, было такое впечатление, что наши траншеи просто перепахивались. Командный пункт нашего полка располагался на опушке леса, во впадине позади огневых позиций артиллерии, и все это тоже попало под огонь орудий крупного калибра. Когда поблизости взрывались 122-мм или 152-мм снаряды, то содрогалась земля и огромные ели, среди которых были разбросаны наши блиндажи. В воздухе со свистом пролетали крупные осколки, которые ударялись в деревья и оставляли в земле страшные борозды.

В 6. 20 стало тихо. Оставалось посмотреть, насколько эффективной оказалась продолжавшаяся два с половиной часа артподготовка, уцелели ли находившиеся в траншеях люди, и способны ли они еще оказать сопротивление противнику. Может быть, русские пройдут через лес беспрепятственно. Но уже через несколько секунд после окончания артиллерийского обстрела можно было услышать стрельбу из различных видов стрелкового оружия. Сквозь четкие звуки стрельбы русских автоматов доносился треск пулеметов наших парней. В полковом бункере было много работы. Все телефонные провода, ведущие к батальонам и от батальонов к ротам, оказались оборванными. Первые донесения можно было получить только по радио. Для восстановления телефонных проводов были посланы связисты.

Мы узнали, что основная оборонительная линия держалась с исключительной стойкостью. В 10-й роте только недавно ставший капитаном «Жорж» Хентшель отбил русских успешной контратакой. Им удалось войти только в то, что оставалось от деревни Иваново, где тяжело раненный обер-лейтенант Мальвиц был окружен с небольшой группой солдат 6-й роты. За командным пунктом 2-го батальона противник был остановлен. Определенный успех принесла контратака 1-го батальона. Из нашего блиндажа я видел, как вперед пошли подразделения батальона, который до этого находился в резерве. С ними был командир 3-й роты обер-лейтенант Клаус Николаи и кандидат на офицерское звание унтер-офицер Эберхард Керн. Керн прихрамывал, потому что после зимы 1941 г. у него не было большого пальца на правой ноге. Но он предпочел быть там, на фронте, вместо того чтобы оставаться дома. К полудню, отослав в тыл большое количество раненых, пришел лейтенант Астс простреленным плечом. «Сволочи поганые», — ругался он. Он сказал, что, действительно, русские ворвались в его траншею, как и за день до этого, но были выброшены снова им и его людьми.

Было сказано, что 6 августа в течение двух с половиной часов мощной артподготовки русские выпустили 50 тысяч снарядов по участку нашей дивизии. Затем они атаковали силами девяти стрелковых дивизий и двух танковых бригад. Перед позициями нашего полка и в тех местах, где они прорвались, было насчитано 3000 русских трупов. Полковник фон Эйзенхарт гордился достижениями своего полка. Каждый день он выезжал на передовую, стоя в своем Кубельвагене. Мою просьбу взять меня с собой хотя бы один раз он отклонил, сказав, что я туда попаду «достаточно скоро».

Тем временем лейтенант Франке уехал, и я остался в полку последним из резерва фюрера. Меня вновь ожидало разочарование. Я получил приказ отправиться верхом в деревню, располагавшуюся в 10 километрах позади командного пункта полка. Моя задача заключалась в том, чтобы проводить тыловые колонны через сильно загруженный перекресток дорог. Их надо было отводить еще дальше в тыл. Это была деревня, в которой до русской атаки размещались противотанковый дивизион и саперная рота нашей дивизии. Итак, в раздраженном настроении я сразу же выехал в тыл в сопровождении одного парня из полкового кавалерийского взвода. Когда мы добрались до шоссе, над нами уже тарахтел маленький советский самолет. Ожидая, что он начнет бомбить, я держал лошадь на очень коротком поводе, и мне удавалось ее сдерживать. Но потом очень близко от нас упала бомба, и эта кляча, напуганная грохотом и яркой вспышкой от взрыва, рванулась вперед вместе со мной. С большим трудом, но все же мне удалось с ней справиться.

После того как я в соответствии с приказом провел обозы через перекресток дорог, я встретился с командиром батареи самоходных орудий. Успехом своих подчиненных он гордился по праву. Из почти сотни танков, уничтоженных в полосе обороны нашей дивизии, большое количество пришлось на их долю. Однако тот факт, что тыловые подразделения уже начали отводиться назад, был явным признаком того, что линия фронта скоро сместится на запад. Самым явным признаком было мое новое задание: пойти адъютантом в штаб строительства укреплений, который незадолго до этого был спешно сформирован в дивизии.