Виктор Манойлин: Базирование Военно-морского флота СССР

В то время я много слушал радиопередач, с тех далеких времен радио и сейчас мне роднее телевизора. В этих передачах часто упоминалось имя Молотова — тогда он был председателем Совнаркома, т. е. главой правительства. В моем детском мозгу сложилось четкое представление: самый главный и самый великий, конечно, товарищ Сталин, а Молотов — его самый-самый первый помощник. Поэтому «Да здравствует» надо провозгласить обоим. Обоим-то обоим, но первого надо как-то особо выделить. И свое выступление я закончил не совсем так, как было в рукописном тексте, а именно: «Да здравствует стальной товарищ Сталин и железный товарищ Молотов!»

Услышав необычную концовку выступления, учительница потребовала объяснений. Я рассказал, что на уроке труда мы посещали кузницу, где нам объяснили, что сталь и железо — это не одно и то же, что сталь — это выше, и для того, чтобы железо стало сталью, его надо специальным образом закалить. Это объяснение учительницу вполне удовлетворило.

В 1938 году я перешел учиться во вновь открытую неполно-среднюю школу № 1, где стала работать учителем русского языка и литературы и моя мама.

Открытие этой новой школы стало большим событием для нашего маленького города. Во-первых, кирпичное здание школы было двухэтажным, а в городе двухэтажных зданий к тому времени насчитывалось не более десятка. Во-вторых, оно специально проектировалось как здание образцовой советской школы. В-третьих, его укомплектовали наиболее квалифицированными учителями.

Старые учителя еще помнили, что такое директор гимназии, по царским временам — что-то вроде гражданского генерала. Стать директором гимназии — вершина учительской карьеры. Поэтому не только их, но и весь учительский коллектив района интересовало, кто же станет директором еще не виданной в районе школы. Им стал рабочий по фамилии Харахаш, шахтер из Донбасса, награжденный орденом за ударную работу в шахте, затем заочно окончивший учительский институт. Член партии, ни одного дня не работавший в школе. Учителя были в шоке и тут же окрестили Харахаша «красным директором».

Одним из первых его мероприятий стала организация экскурсии всего учительского коллектива в коммуну «Сеятель», где, напомню, в отдельно взятом хозяйстве старались построить коммунизм. Увиденное произвело на учителей большое впечатление, и они одобрили нового директора за его нестандартный способ войти в учительский коллектив. Красный директор так повел дело, что через год учителя не только его терпели, но стали уважать за то, что он сосредоточился на хозяйственной работе, дисциплине учащихся и не вмешивался в учебный процесс.

Когда были первые выборы в Верховный Совет СССР, наша соседка бабушка Макарьевна, делясь со мной своими впечатлениями об избирательном участке, упомянула, что в комнате висят два портрета — Ленина и Троцкого. Я, малолетний мальчишка, тут же поправил бабушку, что второй портрет не Троцкого, а товарища Сталина. Я был искренне удивлен, что бабушка не знает таких простых вещей — Троцкого давно нет, он же злейший враг трудового народа. Не знать товарища Сталина по портрету казалось мне совершенно невероятным.

Этот эпизод я вспомнил, когда началась борьба с культом личности Сталина и появилась новая литература о революции и Гражданской войне. Тогда стало известно, что именно Троцкий руководил Красной Армией все годы Гражданской войны, а Сталин был только на ее отдельных участках. Естественно, что Ленина, как руководителя государства, и Троцкого, как руководителя Вооруженных сил этого государства, знали все — не знать о них, не слышать было просто невозможно.

Годы террора нашей семьи не коснулись, но в детской памяти остались совершенно четко. О Ежове заговорили сразу и везде, как только его назначили народным комиссаром внутренних дел. Сразу стали в ходу «ежовые рукавицы» и «ежовые козырьки». На «ежовые козырьки» мы пошли смотреть, как только они появились в нашем городе.

Двухэтажное кирпичное здание милиции находилось на главной улице города. В подвальном этаже этого здания, окошки которого на уровне тротуара выходили на улицу, располагались камеры для арестантов. Проходя мимо, можно было видеть арестанта, выглядывавшего в это окошко. «Ежовый козырек» представлял собой деревянный щит, закрывавший окно таким образом, что от него оставался просвет только вверх — арестант не мог видеть улицу, а самого арестанта нельзя было увидеть с улицы.

В районе ежегодно проходили трехдневные слеты отличников — их собирали из всех школ района, набиралось человек двести. Приезжих размещали в общежитии, сальские жили дома. Всем выдавали талоны на завтрак, обед и ужин. Кормили хорошо и вкусно. Я жил дома, но с удовольствием пользовался своими талонами. Программа слетов была насыщенной, интересной и разнообразной. Кроме обязательного обмена опытом — спектакли, игры, кино, соревнования и т. п.