Анатолий Кожевников - Записки истребителя

Нестеренко - высокий широкоплечий белокурый хлопец с упрямым - в лучшем смысле этого слова - характером. Не раз в учебном бою сходились мы в лобовой атаке. Идем, и ни я, ни он не отворачиваем в сторону еще миг, и наши самолеты врежутся друг в друга. На земле, бывало, спрошу: "Почему не отворачиваешь?" "А ты? Думаешь, только у тебя нервы крепкие? У меня они тоже в порядке". С Колей мы были вначале в одном звене, потом, став инструкторами, получили каждый свою группу курсантов. В подготовке летчиков соревновались между собой, и соревнование это шло на пользу обоим. У нас не было не только аварий, но даже случаев недисциплинированности. "Не уступишь?" - говорил я ему, бывало. - "Ни за что", - отвечал он. "Ну, тогда держись". - "Держись и ты".

Мне очень хочется увидеть дом товарища. В какой-то степени это и мой дом, хоть я ни разу в нем и не был.

Но разве различишь его во множестве черепичных крыш, утопающих в буйной южной зелени? Константиновка остается позади. Все чаще и чаще попадаются обозы с беженцами. Все тяжелее становится на душе. "Эх вы, людоеды проклятые, - ругаю фашистов. - Отольется вам наше горе".

Ведущий, покачав с крыла на крыло, дал сигнал перестроиться в правый пеленг. Впереди виден аэродром. Аэродром полевого типа, без ангаров. Старт состоял из одного посадочного "Т" да стартера с флажком.

Звено за звеном производим посадку. Зарулив в указанную сторону, выстраиваем самолеты в линию.

К нам подошел командир действующего полка.

- Что ж это вы? - произнес он строго.- Это не в тылу. Здесь того и гляди "мессеры" пожалуют, и ваши "ишаки" (так тогда звали И-16), как порох, вспыхнут.

- А что же делать? - спросил кто-то.

- Да вы что, маленькие? Нашли что спрашивать.

Быстро рассредоточить самолеты. Ставьте метров на пятьдесят - сто друг от друга. Рассредоточить и замаскировать!

В ПЕРВЫХ БОЯХ

Через два часа после посадки наша группа получила задание на первый боевой вылет.

Первый боевой! Я пишу о нем много лет спустя, когда ощущение его сильно приглушилось множеством последующих боев , а еще больше - временем. И все же очень хорошо помнится почти каждая минута первого вылета... "Наконец-то, - с облегчением вздохнул я. Сегодня встретимся с теми, кто принес нам столько горя. Посчитаемся с врагом. Скорей бы!" И вместе с тем на сердце тревожно. Ведь враг сегодня не условный, как было в школе, а самый настоящий, и в настоящем бою победителем бывает только один, другой побежденным...

Наша задача - штурмовым ударом с воздуха остановить продвижение фашистской колонны, нанести противнику максимальное поражение.

Наскоро изучили маршрут и, уточнив цель, взлетели.

Наше звено идет в ведущей эскадрилье. Точно выдерживаю свое место в строю. И странно - волнение, которое испытывал на земле, почти сразу прошло в воздухе. Хочется поскорее увидеть передний край.

По карте устанавливаю, что мы уже над линией боевого соприкосновения, над тем местом, которое у меня отмечено двумя параллельными линиями: синей и красной. Всматриваюсь в наземные предметы, но вижу только пожарища да исковерканную снарядами землю.

Ни танков, ни орудий врага, ни даже окопов. Неужели прошли передний край, не заметив его? С земли перевожу взгляд на небо. Оно теперь особенно опасно. Небо чистое, ясное, видимость отличная.

Противника нет. А что, если бы он внезапно появился? При таком плотном боевом порядке, которым мы идем, было бы трудно отразить удар. Стеснен маневр. Мысль о том, чтобы сейчас увеличить интервал и дистанцию, отгоняю прочь - можно внести лишь путаницу в строй.

Но мысль эта застревает в голове - ее не следует отпускать.

Ведущий группы покачиванием с крыла на крыло известил о приближении к цели. Еще минута - и под нами дорога. По дороге ползет зеленая колонна фашистов - машины с пехотой, орудия, бензозаправщики.

Машинально проверяю положение гашеток, снимаю их с предохранителя. Посмотрел в прицел. Все в порядке.

Первое звено пошло в атаку. За ним второе. Иду в атаку в составе третьего звена. В прицеле возникают крытые брезентом автомобили, бегущие в стороны люди, застопоренные мотоциклы. Нажимаю на гашетки слышу сухой треск пулеметов. Следы трассирующих пуль теряются в колонне. Дымят моторы грузовиков, вспыхивают ярким пламенем цистерны. Бьем по голове и хвосту колонны, чтобы лишить противника возможности рассредоточиться.

Из атаки выхожу на бреющем полете. Замечаю, что во время прицеливания наши боевые порядки рассыпались: индивидуальное прицеливание в плотном строю по узкой цели оказалось выполнить невозможно. Все штурмуют самостоятельно.