Вячеслав Зорин - Незамкнутый круг

В общем, мой бывший одноклассник остригся наголо и уехал в стройотряд, а я стал жить в его комнате. Раза три-четыре я проникал в квартиру этим самым способом, и с каждым последующим разом этот способ мне нравился все меньше и меньше. Наконец, наступил роковой четвертый или пятый. Я открыл окно, влез на подоконник, начал двигаться по выступу и вдруг ни с того ни с сего со страшной силой ощутил, какая пропасть находится подо мной. Я подумал, что вот возьму сейчас, разожму пальцы, например, и, так сказать, легким движением руки расшибусь об асфальт в собственное плоское изображение. Я прямо-таки весь одеревенел от страха! Самое главное, что деваться-то было некуда. Стал я двигаться по этому дурацкому выступу, цепляясь за шероховатости. Медленно-медленно. Я год жизни шел по нему. Наконец, совсем деревянный, добрался до окна. Начал в соответствии с инструкциями постукивать ногой по раме. Стучу, стучу, а окно не открывается. Я сильнее стучу, а оно все равно не открывается. Потому как заперто изнутри на задвижку. Один шанс из ста, что его закроет изнутри на задвижку эта баба с больным слухом и манией преследования. И вот, пожалуйста, она его закрыла! Стою я, колочу ногой по раме и думаю о том, что мне пришел конец. Назад пути не было, условиями эксперимента это не было предусмотрено, а летать я не умел. Мне было очень страшно, и я решил, что придется бабахнуть ногой по стеклу. Мне показалось, что моя жизнь дороже всех имеющихся в СССР стекол и последствий самых крутых скандалов. И только я собрался с духом и приготовился выбить стекло, как вдруг увидел, что через него из глубины коридора смотрит на меня эта самая баба! Женщина. Вот ведь зараза! Ведь я же звонил в дверь перед тем, как лезть на стенку! Стоит она, смотрит на меня, и на лице ее нет никакого выражения. Конечно, не каждый день можно увидеть человека с той стороны окна на третьем этаже. В общем, стоит и смотрит. А я к ней обращаюсь очень вежливо. Добрый день, мол, откройте, ПОЖАЛУЙСТА, окно, будьте так любезны, а то я сейчас упаду и убьюсь насмерть. Дальше было, как во сне. Она медленно подошла, открыла окно, медленно повернулась и удалилась. И ни слова. Возможно, это была вовсе и не она, а какая-нибудь сила судьбы, принявшая вид этой бабы. Уж больно все странно вышло. Ведь не было же ее дома! Кстати, после этого я ее вообще никогда не видел. Но дело не в этом, а в том, что воля моя уже была деформирована.

И вот, на следующий дань мне снова надо домой попасть. За дверью, как всегда, не реагируют на звонок. Открыл я окно, встал на подоконник и посмотрел вниз. Смотрю и вижу: далеко внизу бетонные плиты. А на них мужик стоит и смотрит на меня . И тут со мной случилась прямо-таки галлюцинация. Я совершенно четко представил себе, что сейчас увидит этот мужик. Я увидел, как я выхожу на этот дурацкий выступ, делаю пару приставных шажков, срываюсь и лечу вниз, легко и стремительно. В общем, мужик этот оказался последней каплей. У меня подкосились ноги, я присел, или, вернее, стек обратно на лестничную площадку. И с тех пор встать, скажем, на табуретку, чтобы ввернуть лампочку в патрон - это у меня сопряжено с усилием на преодоление одервенения в ногах. Вот так народ получает комплексы в век информации и алкоголя.

Ого! Я, кажется, увлекся.

Мы уже давно покончили с грибами и готовимся к ночлегу. Дочь родственников уже успела сообщить радостную весть: в связи с потеплением международного климата и разрядкой, нас пускают на постой, и мы теперь можем спать на сеновале хоть до полного разоружения. И кушать за столом на кухне. И вообще.

Плоткин С. тут же заявил, что вечно Вячеслав напридумывает проблемы, когда никаких проблем нет, и мы, вместо того, чтобы героически страдать в сарае под бушлатами, могли бы прекрасно высыпаться на сеновале, а холодные времена проводить в трезвости и тепле на кухне.

Заполночь все полезли на сеновал. На сеновале было темно, и пятерым несколько тесно. Вот четверым - в самый раз. Этими четырьмя оказались: Майк, Володенька, Плоткин С. и Толик. И им было в самый раз. Пятым был я, так как влез на сеновал последним. Они покопошились и начали затихать. А я сижу у них в ногах, потому что мне нет места.

- Гады, - сказал я, - дайте мне лечь, я тоже спать хочу.

А они говорят, ложись, мол, нам не жалко, а сами и не шевелятся, только ногами дрыгают, как припадочные.

- Это есть свинство, - сказал я. - Я на этом сеновале еще в игрушки играл и забил здесь себе место лет десять-двенадцать назад! Двигайтесь, я вам все равно спать не дам!