Андрей Козлов - Тревожная служба

- Стой! - скомандовал полковник. - Так не пойдет. Он быстро расставил красноармейцев, разъяснил, кто из них заходит с левого фланга, кто - с правого, выделил группу захвата.

- Теперь можно выполнять задачу, - разрешил он. - Приказываю двигаться как можно осторожнее, все видеть, а самим превратиться в невидимок.

Через два часа неизвестный был разыскан. Им занялись соответствующие товарищи.

- Не было бы счастья, да несчастье помогло, - шутил на разборе А. М. Ефремов. - Можно было провести еще три-четыре занятия и не знать, на что мы способны. А действовали умело! - похвалил он всех в заключение.

Не ради славы воевал советский солдат. Но как гордился он, когда в Указе Президиума Верховного Совета СССР или в приказе командующего фронтом среди награжденных находил свою фамилию! Когда видел на газетной странице описание своих боевых дел, а то и снимок!

И тут мне хочется сказать доброе слово в адрес военных журналистов, особенно Всеволода Анисимовича Кочетова, бывшего в те годы начальником отдела фронтовой жизни газеты Ленинградского фронта "На страже Родины". Человек высокой культуры, наблюдательный, храбрый, он обладал неиссякаемым запасом оптимизма и бодрости. Оружием журналиста Кочетова являлось не только перо, но и автомат, гранаты. Все это он носил с собой и всем мастерски владел. Говорю так потому, что встречался с В. А. Кочетовым и на Ладоге, и в блокадном Ленинграде, и на снайперских позициях.

Всеволод Кочетов не любил писать с чужих слов - старался все увидеть своими глазами. С пограничниками ходил в разведку, с пехотинцами участвовал в ночных поисках, с саперами ставил мины, делал проходы в проволочных заграждениях. В общем, лез в самую гущу боя.

Газете нужен был материал о людях, находившихся в боевом охранении. В. Кочетов, в валенках, полушубке и шапке-ушанке, с автоматом в руках, с гранатами и бутылками с горючей смесью в вещевом мешке, сотни метров полз по-пластунски, прежде чем добрался до боевого охранения. Фашисты, вот они рукой подать. Всю ночь палили из пулеметов, сыпали мины, в небе то и дело повисали "люстры", освещавшие все вокруг мертвенно-бледным светом. Не было возможности не только встать, чтобы размять затекшие руки и ноги, а даже голову поднять, пошевелиться.

Вернувшись на рассвете в землянку, В. А. Кочетов налил себе в кружку кипятка, сел на скамью, привалился к стене, обхватил кружку плохо повиновавшимися руками и устало закрыл глаза. Потом отхлебнул несколько глотков и сказал:

- Не раз слышал я, что рыбаки называют ладожский сиверко злодеем, а встретился с ним впервые. Ну и злодей! До того прохватил, что, кажется, даже кости трещат.

Он опять отпил из кружки и продолжал:

- Вы сами не знаете, какие вы герои, товарищи! Ветер-злодей, немецко-фашистские злодеи - все против вас. А вы стоите, как скала!

Таков был добрый друг пограничников Всеволод Анисимович Кочетов, приезду которого мы всегда радовались.

Рассказывая в книге "Город в шинели" о своей журналистской работе, о работе своих коллег, В. А. Кочетов написал такие слова: "...не пройдя через огонь, мы не сможем прямо, честно и открыто смотреть в глаза тем, о ком пишем; мы не будем иметь никакого права писать о них; и, чтобы иметь на это право, мы идем туда, вперед, где стреляют".

Хорошо написал! Правильно написал!

Фронтовую газету пограничники всякий раз ждали с нетерпением, словно письма от родных и любимых. Они не только читали ее в землянках, обсуждали прочитанное. Материалы, в которых шла речь о их боевых делах, аккуратно вырезали и посылали домой. Таким образом, газета не только воодушевляла воинов на борьбу с фашистами, в тяжелейших условиях блокады вселяла веру в победу нашего правого дела, но и звала на подвиг тружеников тыла. Спасибо ей за это! Если написанное мною прочитают работники газеты "На страже Родины", пусть знают они, что их с благодарностью помнят защитники Ленинграда!

Не могу не сказать еще об одном человеке.

Зимой 1941/42 года поэт Владимир Лифшиц написал в Ленинграде "Балладу о черством куске". Сейчас я уже не помню, где впервые было напечатано стихотворение, по-моему, самое лучшее из того, что написано поэтом. Пограничники читали и перечитывали его, переписывали и посылали родным и близким, любимым.

В балладе шла речь о лейтенанте, который по темным ленинградским улицам сопровождал на фронт автомашину, груженную продовольствием. По пути он после долгой разлуки с семьей на минуту заехал домой. В холодной, давно не топленной квартире его встретили сынишка - "старичок семилетний в потрепанной шубке" - и распухшая от голода жена, лежавшая в постели. Лейтенант, худой, похожий на голодную птицу, отдал свой паек - черствый кусок хлеба - сыну, а тот, воспользовавшись темнотой, вложил отцовский подарок в руку матери. Особенно впечатляли, пожалуй, вот эти строчки: