Андрей Козлов - Тревожная служба

С лейтенантом Девятых, окончившим Харьковское пограничное военное училище, я впервые встретился полгода назад в поселке Ремпетти, где тогда проходили лыжные соревнования. Познакомились и наши жены, тоже участвовавшие в состязаниях. Владимир Григорьевич Девятых был из тех людей, к которым тянешься сразу, с первой, пусть совсем коротенькой, встречи. Его широкое доброе лицо то и дело озаряла, будто изнутри подсвечивала, обаятельная улыбка. Выше среднего роста, плотный, мускулистый, он обладал такой силой, что мог, пожалуй, разогнуть подкову. И в то же время Девятых был до крайности скромен. Когда, заняв первое место в лыжных соревнованиях, он поднялся на пьедестал почета - немудрящую трибунку, наспех сколоченную физруком отряда, застеснялся, как девица.

В разгар приятной суматохи на Пий-Саари прибыл посыльный и вручил мне пакет.

- Орешков, Горбанюк! - позвал я, направляясь в канцелярию.

Пакет был от коменданта. Капитан М. С. Малый приказывал никому не отлучаться с острова, усилить наряды, не сводить глаз с сопредельного берега, еще раз проверить, в каком состоянии находятся дзоты, окопы, щели и траншеи, катер держать в полной боевой готовности.

- Вот тебе и соревнования! - в сердцах сказал Орешков.

Я понимал политрука: вместе со старшиной он затратил немало усилий, с нетерпением ждал воскресенья, уверенный в победе своей команды. И вот все летит вверх тормашками.

- Не горюй, Иван Никитович, - ободрил я Орешкова. - Эка, дело какое соревнования переносятся. К следующему воскресенью еще лучше подготовимся. А служба есть служба.

Ни Девятых, ни Антипина я предупреждать не стал - был уверен, что каждый из них получил аналогичный приказ. Моряков же счел нужным известить, послал к ним старшину Горбанюка.

Никто из нас не знал, не догадывался даже, что через несколько часов разразится война, самая кровопролитная из всех войн, когда-либо бушевавших на нашей планете.

- Как на той стороне? - спросил я дежурного.

- Ничего подозрительного.

Пограничники заняли свои места согласно боевому расчету. Орешкова я направил на правый фланг заставы. Горбанюка - на левый, сам остался в центре. Расположился между двух гранитных обломков, прикрытых кустами. Отсюда я видел все, сам же оставался невидимым.

Проходил час за часом. Ушло за горизонт солнце, умчался куда-то ветер, весь день путавшийся в кронах деревьев. Вот и ночь опустилась на остров, тихая и теплая. Она почти не отличалась от дня - ленинградская белая ночь, самая короткая в году. Ни малейшего шороха вокруг. Только у берегов плескалась вода, да какие-то птицы проносились над головой, пугая свистом крыльев.

Проверяя наряды, я в условленное время встретился вначале с Орешковым, затем - с Горбанюком. Ни тот, ни другой не заметили и не услышали ничего необычного. Ни один звук не доносился с сопредельного берега.

Я еще раз обошел участок границы в центре, присел на выступ гранита, хранившего дневное тепло, и прильнул к окулярам стереотрубы.

По краю бирюзой светлело небо, меркли звезды. Предутренним туманом дымился у берега Финский залив. Безмолвен стоял лес. Лишь высокие сосны важно, словно снисходительно, чуть приметно качали, вершинами. Травинки, унизанные тяжелыми бусинками росы, клонились к земле.

"Ну вот и все! - с облегчением подумал я. - Напрасно комендант беспокоился".

И как раз в эту минуту послышался незнакомый басовитый звук, густой и низкий, с противным, хватающим за душу подвыванием. Я поднял голову и оцепенел - на Ленинград мощным строем шли самолеты с черными крестами на крыльях. Неожиданно один из замыкавших армаду самолетов оторвался от строя и спикировал на остров. Со зловещим свистом одна за другой посыпались бом бы, похожие снизу на тяжелые капли нефти, и взорвались где-то в лесу. Потом самолет снова занял свое место в строю.

Зенитная батарея старшего лейтенанта Ряцкова открыла огонь.

"Может, это провокация?" - подумал я.

Когда по поручению Советского правительства по радио выступил В. М. Молотов, сомнения разом отпали. Война!

Да, прав был комиссар, вспомнил я первую беседу с А. А. Пьянковым в штабе отряда в марте 1940 года, война оказалась не за горами!

22 июня вражеские самолеты то и дело бомбили нага остров. Каждый раз их встречали моряки-зенитчики. Плотный ружейно-пулеметный огонь открывали и мы. Летчики беспорядочно сбрасывали свой смертоносный груз, не причиняя нам никакого вреда. Бойцы и командиры действовали спокойно, уверенно, без паники. Наблюдение за линией границы не прекращалось ни на минуту.