Наталья Баранова-Шестова - Жизнь Льва Шестова. Том 2

то, что я ему при свидании предсказывал, заявляет о том, что «в водовороте изначальных вопрошаний растворяется логика», что «власть логики кончается в философии», что наряду с мыслящим отрицанием и глубже его есть твердость противодействия, острота отвращения и т. д. (26, 22 и 12 стр.). Словом, Гуссерль взрывается самой феноменологией. Это было бы и вам и М.Е. очень интересно. (22.01.1930).

После того, как они познакомились во Фрейбурге, Шестов и Хейдеггер переписывались. В архиве Шестова сохранилось два письма Хейдеггера. В первом из них (8.01. 1929) он вспоминает о философской беседе с Шестовым, о его докладе и благодарит его за хлопоты по устройству докладов в Париже (доклады, вероятно, не состоялись). Во втором (25.05.1929) он пишет Шестову, о том, что он только что закончил рукопись своих «Kantvorlesungen» и должен приступить к редактированию академической речи, которую он должен прочесть во Фрейбургском университете (уже упоминавшаяся речь «Что такое метафизика»),

С Хейдеггером Шестов встречался еще несколько раз, но близко не сошелся. Он ничего не написал о Хейдеггере, но с интересом следил за его работами и упоминает о нем в письмах и беседах с Фонданом. Фондан Хейдеггером очень заинтересовался и посвятил ему две работы: статью в «Кайе дю Сюд» № 141 (июнь 1932 г., см. стр.94, 99-100) и шестую главу книги «Несчастное сознание» (1936, см. стр.153–155).

*

Из Фрейбурга Шестов отправился в Берлин (10.11.1928), где остановился не у Эйтингона, который переехал в новый дом, но еще не совсем устроился, а у Ловцких (beiFrau

Asche, Nassauische Str., 55–54,Berlin-Wilmersdorf). Оттуда он пишет жене:

Вероятно, ты уже получила из Фрейбурга мою открытку, дорогая Лизаровна, и знаешь, что и во Фрейбурге лекция сошла благополучно. Самое трудное — таким образом, уже позади. Я, грешный человек, побаивался, что жизнь в гостиницах и все прочее, связанное с путешествием, окажется мне не под силу, что я захвораю или ослабею. Оказалось, что я блестяще выдержал испытание. Приходилось есть, что давали — я ел все, приходилось по целым дням разговаривать (иногда перед лекцией) и т. д. — и ничего! Все время чувствовал себя крепким и бодрым. Сейчас в Берлине, конечно, я живу в других условиях и уже беспокоиться не о чем. Здесь и останусь до 25 или 26 ноября, т. к. 27 ноября читаю последний раз в Мюнхене. О лекциях и встречах не пишу: все очень сложно и, чтобы только описать, нужно не письмо, а сочинение целое. Уж как приеду, расскажу. С Гуссерлем совсем подружились. И он и его жена уже шлют тебе и детям свои приветы. С Heidegger'ом — не так просто, но все-таки хорошо обстоит. (11.11.1928).

Здесь, в Берлине, у меня и особого напряжения нет, т. к. нет такого огромного количества встреч, как в Швейцарии или Фрейбурге, или как, вероятно, предстоит в Мюнхене. Читаю я всего здесь рдин раз — и то по-русски, по печатному — так что труда никакого. Платят мне за это 150 марок — почти 1000 франков. Бываю я здесь мало у кого: больше гуляю, хожу к мамаше. Только на будущей неделе пойду Губермана слушать! Он играет Крейцерову сонату и Шуберта. (15.11.1928).

Из Берлина Шестов едет в Мюнхен прочесть доклад о Толстом (вероятно, 27.11.1928) и повидать разных людей, а оттуда в Париж (30.11.1928). На следующий день после приезда он уже начал читать свой курс в Сорбонне. Он пишет Ловцким:

Наконец, докатился до Парижа и почти что прямо из вагона попал в аудиторию, как Чацкий с корабля на бал. В Мюнхене было тоже очень интересно — интереснее всего встреча с Мерцем, редактором «ZwischendenZeiten» и его друзьями. Но и другие встречи были интересны — в письме только очень трудно рассказать. Здесь я застал открытку от Гуссерля — они приезжают в середине февраля, так что мы с ним наверное встретимся. И корректура от Schneider'aпришла. Поговори с ним, Герман, обстоятельно, как удобнее переводы помещать — чтобы не вышло неприятностей. Я Ruoff'yвсе объяснил. Он теперь очень старается. Его очень занимает не только перевод, но и сама книга. Он теперь Плотина с кем-то по-гречески стал читать. И все мои замечания принимает к сведению. (2.12.1928).

Читаю Киркегарда — действительно кое-что есть общего. Но у него фил. /…?/, насколько я могу судить по прочитанному, нет. [декабрь 1928].

К последнему письму Анна Ел. сделала приписку: «Леля пишет новую работу». Нет сомнения, что речь идет о работе «Скованный Парменид».

* * *

Как было указано (см. первый том), издательство «Плеяда» взялось выпустить полное собрание сочинений Шестова по-французски и опубликовало три книги между августом 1926 г. и апрелем 1928 г. Продажа шла медленно, и друзья Шестова всячески старались содействовать появлению статей о Шестове, чтобы улучшить продажу книг. Об этом Шестов писал Эйтингону (см. письмо от 18.10.1929 в первом томе) и Ловцким: