Сергей Галицкий - Из смерти в жизнь… Советские солдаты России

Потом Олега Владимировича выбрали секретарём парткома нашего полка. Как-то отправили его на партийную конференцию в Москву. Замполит всем: «Сидеть у телевизоров, сейчас Савельев будет выступать!». И точно, слышим: «Слово предоставляется подполковнику Савельеву, секретарю парткома войсковой части такой-то». Вот такой у нас был замполит…

В Заполярье я прослужил пять лет. А потом была служба в Белоруссии. Там я получил хорошую практику армейской жизни и, главное, боевой подготовки. В танковых войсках я службу окончил в должности командира танкового батальона. В 1988 году поступал в Академию бронетанковых войск. Планы у меня были самые радужные. Закончил Академию в 1991 году. И тут произошёл ГКЧП, стал разваливаться Союз. Всё изменилось…

После Академии я оказался в Средней Азии, в Ташкенте. И почти сразу после ГКЧП мы почувствовали изменение отношения местных к себе, оно ухудшилось буквально в течение нескольких дней. Стало ясно, что к прежней дружбе народов по-советски возврата нет… Нужно было искать новую опору и черпать силу уже из другого источника.

В Ташкенте я встретил свою дальнюю родственницу — Марию Михайловну. Муж у неё был военный врач, она с ним осталась здесь после землетрясения 1966 года. Тётя восемнадцатилетней девчонкой в Великую Отечественную войну служила санинструктором в десантном батальоне, имеет пять боевых наград. Именно она мне рассказала, что в Ташкенте есть действующий храм Святителя Николая Чудотворца. Вместе с ней мы в этот храм несколько раз ходили.

Командование узбекских Вооружённых сил уговаривало нас остаться, обещали жильё в течение полугода. Но надо было возвращаться. Всё вокруг рушилось, и было понятно, что в таких условиях лучше быть на Родине. Прослужил я в Ташкенте всего восемь месяцев.

После Узбекистана я оказался на Урале, в Пермском командно-тыловом училище Внутренних войск. Сейчас это Военный институт Внутренних войск. Уже потом перевёлся в Военную академию тыла и транспорта в Санкт-Петербург. Никогда не думал, не гадал, что стану преподавателем. А уж тем более, что буду диссертацию защищать!

Но собирать материалы для диссертации мне пришлось в боевой обстановке. В октябре 1995 года меня назначили заместителем начальника штаба вооружения Группировки Внутренних войск в Чечне. Примерно за неделю до моего назначения в Грозном был подорван Главком Внутренних войск генерал Анатолий Романов. Командование принял генерал Анатолий Афанасьевич Шкирко.

В Группировке было около двух с половиной тысяч единиц техники: половина — автомобили, половина — бронетехника. Поэтому днём я выполнял свои служебные обязанности, а материал для диссертации собирал ночью. Очень часто по служебным делам мне приходилось выезжать на позиции. Каждый выезд я в своём календаре отмечал. Один кружок — со сложностями, два кружка — с большими сложностями. Подчёркнутый — с очень большими сложностями. Подчёркнутых выездов в моём календаре было три…

Однажды мы полетели в Червлёную. Обстановка там была достаточно спокойная. Командующий, генерал Шкирко, направил нашу группу для встречи с местными казаками. Они требовали, чтобы Группировка выдала им оружие, боеприпасы, средства связи. Говорили: «Мы тут сами будем всё охранять!». Но молодёжи у казаков в Чечне было очень мало, в основном старики. Поэтому нам поставили задачу казаков успокоить: сказать, что оружие мы им не дадим, но можем усилить этот район блок-постами и заставами.

Осень, туман… Подлетаем к Червлёной, садимся. Смотрю в иллюминатор — один солдат стоит, другой метрах в пятидесяти от него. Руками отчаянно машут, видно, что кричат что-то. Но за шумом винтов, конечно, ничего не слышно. Потом они ракету запустили. Мы ничего не понимаем…

Вертолёт сел на обочину дороги, высадил нас и ушёл на Моздок. Тут подбегает солдат и охрипшим голосом кричит: «Стойте!.. Не двигайтесь!». Нас было человек пятнадцать. С нами генерал — заместитель командующего по работе с личным составом. А тут солдат нами командует! Солдат снова: «Ни шагу в сторону, идите за мной след в след!».

Оказалось, что сели мы точнёхонько на минное поле… У наших палатки метрах в пятидесяти от дороги стоят. В последнюю неделю боевики часто подъезжали на машинах легковых, обстреливали палатки и гранаты бросали. Охранение, конечно, было. Но стреляли и бросали гранаты почти на ходу. Короткая остановка, отстрелялись, бросили гранаты — и умчались дальше по дороге! Вот командир и поставил на этих пятидесяти метрах до дороги растяжки, чтобы на бросок гранаты никто не мог подойти.