Арсений Гулыга - Гердер

К тому же человек не может предвидеть результаты своей деятельности. Создатели всех научных и технических усовершенствований, которые необходимы были для развития мореплавания, совсем не знали о том, что получится в результате их открытий, каждый следовал голосу своей нужды или любопытства. Изобретатель пороха не задумывался над тем, какие опустошения в политической и физической области принесет с собой вспышка его черной пыли.

Исторические деятели руководствуются своими личными интересами и страстями, но в результате складывается цепь исторических событий, отличающихся от намерений того или иного человека. Это несовпадение индивидуальных целей деятельности людей и ее общественных результатов впервые было подмечено Вико. Неизвестно, воспринял ли Гердер эту идею у своего итальянского предшественника или она родилась у него самостоятельно, во всяком случае он широко ею пользовался, показывая диалектический характер развития культуры. В дальнейшем в еще более общем виде эта идея разрабатывается Гегелем.

Поскольку Гердер создавал не труд по всемирной истории, а общесоциологическое исследование, его интересовали в первую очередь не факты, а уроки истории. Однако последние он старался выводить из анализа исторических событий. Поэтому Гердер не только теоретик культуры, но также один из первых ее историков. Его «Идеи…» (вторая их половина) содержат грандиозную для своего времени попытку проследить в общих чертах путь, пройденный человечеством в его культурном развитии. В течение длительного времени книга Гердера владела умами современников, являясь непревзойденным образцом подобного исследования, пока наконец несколько десятилетий спустя Гегель в своей «Философии всемирной истории» не сделал нового шага вперед в сторону научного понимания общественного процесса.

Гегель воспринял мысли Гердера о диалектическом развитии человечества, он глубже сформулировал идею исторической необходимости, управляющей обществом, но его успехи зачастую были куплены ценой потери некоторых научных результатов, достигнутых Гердером.

По Гегелю, история общества начинается лишь с того момента, когда появляется государство; первобытную культуру он выносил за пределы истории. Гердер, наоборот, старался осветить ранние ступени развития общества. Считал ли Гердер, что человечество возникло эволюционным путем из животного мира? В «Идеях…» он неоднократно дает отрицательный ответ на этот вопрос. Этим Гердер как бы нарушает свое торжественное обещание не прибегать к помощи сверхъестественного при объяснении того, что совершалось на земле, и это не может не вызвать определенного недоумения. У одного из авторов, писавших о Гердере, это обстоятельство ассоциировалось с мифом о Пигмалионе. «Гердер, — писал он, — как Пигмалион, устроил сначала великолепный пьедестал из физической природы и поставил на него человечество, как безжизненную статую Галатеи, добытую им из лучших материалов той же самой физической природы. Но этой статуе недостает жизни: она пристала к своему пьедесталу и не может с него сойти. Кто же заставит ее выйти из своего оцепенелого состояния и сделать первый шаг мысли, которым откроется вся будущая бесконечная деятельность человека?.. И Гердер, как Пигмалион, видит себя принужденным обратиться с просьбой к Юпитеру вдохнуть в свою Галатею движение жизни, и таким образом Галатея сходит со своего пьедестала» (23, стр. 138–139).

Как ни поэтична эта аналогия, но она не может передать всей сложности отношения Гердера к проблеме возникновения человека и его культуры. Каждое обращение Гердера за помощью к верховному существу противоречит не только концепции книги в целом, но и другим вполне недвусмысленным его высказываниям.

Когда Гердер говорит, будто лишь «чудо нового творения» могло вызвать к жизни человеческий род (9, т. XIII, стр. 113), то это трудно согласуется с его заявлением о том, что чудес не бывает и законы природы и общества носят естественный, причинно обусловленный характер (9, т. XIV, стр. 144). Когда мы сталкиваемся с его утверждением, что обезьяна не родня человеку и генетически выводить человека от обезьяны «невероятно и постыдно» [10] Правда, смысл этого заявления можно рассматривать как протест против угнетения отсталых народов, как подчеркивание единства человеческого рода. Обращаясь к европейцу, Гердер говорит, что индеец и негр — его братья. «Их ты не имеешь права угнетать, убивать и грабить, потому что они такие же люди, как и ты, с обезьянами же тебя не связывают узы братства» (9, т. XIII, стр. 257). (9, т. XIII, стр. 256), то это также противоречит его словам, что животные «старшие братья» людей и что он этого родства не стыдится (9, т. XIII, стр. 60). Когда Гердер пишет, что люди сами по себе при помощи своих сил никогда не вступили бы на путь культуры и без «верховного вмешательства» не обрели бы ни языка, ни научных знаний (9, т. XIII, стр. 198), это противоречит им же созданной теории естественного происхождения языка, за которую еще в молодости он получил премию Прусской академии наук.