Александр Крон - Трус

внакидку. В руках у него чайник. Чуть пошатываясь,

идет по платформе.

В а с и л и й. Дорофей!

Д о р о ф е й. А! Вася?

В а с и л и й. Болит?

Д о р о ф е й. Болит.

В а с и л и й. Здорово болит?

Д о р о ф е й. А? Нет, не так, чтоб очень.

В а с и л и й. Один лежишь?

Д о р о ф е й. Нет, там дневальный.

В а с и л и й. Зачем вышел-то?

Д о р о ф е й. Кипятку поискать. Ребята вернутся - чайку засыплем. Ну, ладно. Я пошел. (Уходит.)

Т а т ь я н а (выглянула). Это Дорофей был?

В а с и л и й. Дорофей. Как он его покалечил, гриб поганый!

Т а т ь я н а. Не могу я больше этого слышать! Не могу!

В а с и л и й. У, нечисть! Как его только земля держит! Ведь на небе от него смердеть должно! Покуда такой вот ходит по земле, я на себя глядеть не хочу. Не уважаю, все равно что навоз. Эх, видать, замордовали Ваську. Жмут со всех сторон. А голова дурная - сама думать трусовата.

Т а т ь я н а. Василий Павлыч! Вася! Зачем вы так?.. Ведь вы же... Ведь это неправда. Вы настоящий, сильный. Я знаю. Может, я за это вас и...

В а с и л и й. Сильный? Был сильный. Сломали меня здесь...

Т а т ь я н а. Нет! Зачем так говорить? Кто вас может сломать?

В а с и л и й. Кто? Сам думаю - кто? А Дорофей и сломал. Выходит, что так. Я Дорофея больше всех люблю. Он мне дороже, чем брат. А иногда так злоблюсь на него. Сил нет смотреть, что он от прапора терпит... Сам гнется и меня к земле гнет. Он, конечно, умнее меня, политику знает. Умом я с ним соглашаюсь, а сердце иной раз упрямится.

Т а т ь я н а. Не любит вас Дорофей.

В а с и л и й. Нет, любит. Знаю. Меня, может, кроме Дорофея, и не любит-то никто.

Т а т ь я н а. Разве уж так никто?

В а с и л и й. Не знаю. Что вы так... глядите чудно?

Т а т ь я н а. Застенчивый вы, Василий.

В а с и л и й. Нет, я не застенчивый. Я раньше даже очень был нахальный. А сейчас - верно, смотрю вот на вас, сказал бы слово, да язык не гнется.

Т а т ь я н а. Вася...

В а с и л и й (вздрогнул). Глядите. Он! Видите? Гриб поганый! Идите, Татьяна Осиповна... Ишь бродит!

Пауза.

Татьяна скрылась за дверью. В полуосвещенном окне

обрисовалась фигура Золотарева. Василий, не

отрываясь, следит за ним взглядом. Фигура неподвижно

застыла у окна, затем метнулась в сторону. Золотарев

выбежал на платформу, озираясь и, видимо, кого-то

разыскивая, остановился, вглядываясь вдоль платформы,

ринулся вперед и остановился опять. Навстречу ему

медленно идет Дорофей. Увидя прапорщика, остановился

и поднес руку к козырьку. Золотарев, задыхаясь,

подбежал к нему.

З о л о т а р е в. Где поручик Шебалин? Куда они пошли?

Д о р о ф е й. Не могу знать, ваше благородие.

З о л о т а р е в. Найти! Отставить. (Подозрительно всматривается в лицо Дорофея.) Ты почему не в строю?

Дорофей молчит.

(Понял и вспыхнул.) Все равно! Отвечать!

Д о р о ф е й (медленно). Голову повредил, вашбродь...

З о л о т а р е в. Притворяешься?

Дорофей молчит.

(Замахнулся.) Дурака строишь? Говори!

Д о р о ф е й (с трудом сдерживаясь). Ваше благородие, ежели вам желательно меня ударить, то бейте сразу. А сказать я вам ничего не умею.

З о л о т а р е в (опустил руку). Вот как! О-о-о! Ты... Иди!

Дорофей молча повернулся и скрылся за дверью третьего

класса. Прапорщик торопливо пошел вдоль платформы и

скрылся в глубине. Василий, до этого неподвижно

наблюдавший сцену, рванулся с места и, оставив

винтовку, двинулся вслед за прапорщиком. Выглянувшая

Татьяна увидела оставленный пост. Узкая тропинка

около полотна железной дороги, окаймленная

кустарником. Бледный лунный свет. Торопливо идет

Золотарев. Остановился, услышав за собой звук шагов.

Обернулся и вздрогнул, узнав Василия. Василий тоже

остановился. Наступило долгое молчание. Наконец

прапорщик понял, что он должен действовать. Он

нащупал в кармане револьвер и пошел на Василия.

Василий шагнул вперед. Подойдя вплотную, они

остановились, молча, в упор разглядывая друг друга.

Золотарев первым нарушил молчание. Он попытался

раскричаться осекающимся голосом, запнулся и умолк.

Рука Василия легла ему на грудь. Прапорщик увидел

совсем близко от себя бешеные глаза солдата и

оледенел. Неслушающимися пальцами он вытащил

револьвер. Василий схватил его за кисть. Выстрел.

Василий отступил назад. Тело прапорщика сразу сникло

и повалилось на кустарник. Василий замер, растерянно

озираясь, прислушиваясь. В ночной тишине отчетливо

донеслись издалека стук колес и гудок идущего поезда.

Затем он бросил револьвер и побежал не оглядываясь.