Юрий Авербах - О чем молчат фигуры

После того, как я поднял руку за Швейцарию и она прошла большинством голосов, голосовавший за Ливию Кампоманес воскликнул:

— А я думал, что ты будешь голосовать за Ливию! Ведь всем известно, что Советы поддерживают Каддафи. Правда, это ничего бы не изменило: тогда бы за Швейцарию голосовал я!

Это были слова опытного политика. Думая о будущем, Кампоманес заранее искал поддержку в арабском мире и использовал любую возможность показать арабам свою лояльность. Позднее это ему очень пригодилось.

Когда я вернулся в Москву, первые слова Батуринского были:

— Правда, что ты голосовал за Люцерн?

Мне стало ясно, что об этом его проинформировал Кампоманес.

За последние четверть века конгрессы ФИДЕ проходили ежегодно. В годы Олимпиад делегатов оказывалось вполне достаточно для кворума. Совсем другая картина была в нечетные годы. Чтобы и эти конгрессы оказывались правомочными, в устав ФИДЕ внесли пункт, согласно которому федерация, не присутствующая на конгрессе, могла отдать свой голос тем, кто присутствовал. При открытом голосовании на заседаниях ассамблеи нередко можно было видеть делегатов, поднимающих две руки — одну за себя, а другую «за того парня». Однако больше одного «прокси» иметь не разрешалось.

Во времена Эйве и Олафссона число таких «прокси» обычно не превышало дюжины. Когда Кампоманес стал президентом, ситуация кардинально изменилась. Филиппинец и так контролировал немало федераций третьего мира — а тут он обнаружил, что при целенаправленном сборе «прокси» и умелом их распределении среди верных ему делегатов он всегда может иметь большинство.

Вот статистика трех нечетных конгрессов при Кампоманесе (в то время в ФИДЕ входило примерно 120 стран).

Не правда ли, красноречивые цифры? Машина действовала безотказно.

За все те годы не могу припомнить случая, чтобы Кампоманес проиграл хотя бы одно голосование.

Я полагаю, что в расколе, который до сих пор трясет шахматный мир, в значительной мере виноват Кампоманес. Он не наладил нормальные отношения с 13-м чемпионом мира, более того, пытался играть на возникших противоречиях. Это нанесло немалый ущерб и самим шахматам, и престижу ФИДЕ.

Как-то незаметно мы оказались в XXI веке. Событий, которые прошли после избрания Илюмжинова президентом ФИДЕ, я касаться не намерен. Это уже настоящее время, а я рассказывал о прошлом. Хочу надеяться, что он выполнит свое предвыборное обещание — наведет порядок в ФИДЕ. Шахматный мир получил наконец единственного чемпиона мира. Осталось восстановить стройную систему определения претендента. И тем самым поднять престиж и авторитет Международной шахматной федерации.

Что такое несколько десятков лет в многовековой истории шахмат? Однако как раз за последние 15–20 лет стал особенно заметен прогресс в постижении и изучении древней игры. Для того чтобы познать ее сокровенные тайны, сейчас используются все самые последние достижения науки и современные технологии. И компьютеры на равных борются с сильнейшими гроссмейстерами, а иногда даже их превосходят.

В самом деле, ведь человеку свойственно ошибаться, и даже в настоящее время ни один из шахматных светил не может сказать, что играет безошибочно. К несчастью, а может быть, как раз к счастью, творческие возможности и ресурсы человека ограничены.

Возникает вопрос — не прекратят ли безошибочно играющие компьютеры само существование шахмат как игры, которую Гете назвал «пробным камнем ума»? Я все-таки верю в то, что шахматы живучи, что наша старинная и благородная игра, в которой, как утверждали древние мудрецы, «разумом одерживают победу», будет жить и процветать и в XXI веке.

Александр Алехин — студент, 1909 г.

Александр Алехин в годы Первой мировой войны

Александр Алехин, 1920-е годы

Александр Алехин с сыном Александром, 1920-е годы