Вот настроение, которое отвечало первым дням по приходе флота в Новороссийск и которое особенно резко чувствовалось на делегатских собраниях (всегда при участии командиров судов).
Затем под влиянием весьма тяжелой обстановки в виде: катастрофического отсутствия топлива, отсутствия возможности пополнить боевые запасы, беззастенчивого блокирования неприятельскими подводными лодками порта, невозможности выхода судов из гавани и какого бы то ни было реагирования на вызывающее поведение немецкого командования (Брест), настроение масс стало падать и приходить в инертное, безразличное состояние.
Первые признаки его вскоре по приходе в Новороссийск выявились в вопросе о сроке контрактов, показывавшему явную тенденцию части команд покинуть корабли.
Делегатское собрание постановило увольнение со службы не производить впредь до полного выяснения о положении флота.
В частности на "Керчи" общим собранием команды было решено всякого, покинувшего миноносец, считать дезертиром и просить все прилежащие власти задерживать, как на вокзале, так и в пути таких лиц и доставлять на корабль, где с таковыми элементами будет поступлено "по-своему"; попутно было вынесено постановление безжалостно каравшее распитие спиртных напитков на корабле, так как это явление на некоторых кораблях стало принимать крупные размеры.
Что касается командного состава, то с грустью приходилось наблюдать у части (и, к сожалению, некоторые из них пользовались довольно большим влиянием) мнение, что ни о доблести, ни о чести разговоров быть не может, что ничего сделать не удается, что часть командного состава уже потеряна и что остается лишь одно - идти туда, где можно найти защиту для себя, так как рано или поздно доверие к командному составу нарушится и в Новороссийске разыграются события, подобным декабрьским в Севастополе, у другой же части, еще до ультиматума Германии приходила мысль, что флоту рано или поздно все равно придется закончить свое существование - потоплением.
В начале июня произошло очень грустное для флота, а для командного состава в особенности событие - в Москву был вызван всеми любимый и уважаемый Михаил Павлович Саблин, которому верили и которому флот несомненно готов был подчиниться.
Чрезвычайно грустное и тяжелое впечатление произвело прощание Михаила Павловича с флотом на делегатском собрании, когда он со слезами на глазах и в голосе, напоминая, что флот был на высоте своего призвания, выйдя при исключительных условиях из Севастополя в весьма сомнительную базу Новороссийск, буквально без всего, лишь только чтобы не попасть в руки врагу, призывал всех исполнить свой долг, когда придет момент, что он надеется успеть вернуться к флоту, но все же события могут развернуться так быстро, что судьба флота может решиться без него, но, что он, хотя и с глубокой грустью уезжает, но спокоен за флот, так как передает его в руки Александра Ивановича Тихменева (командира линейного корабля "Воля"), которого знает давно и что убежден, что Тихменев с честью доведет флот до конца.
Время шло, неопределенность положения оставалась та же, та же безнадежность в смысле получения технических средств для приведения флота в состояние, отвечающее возможности производить хотя бы самые ничтожные боевые операции, все это сознавалось; кроме того постоянное появление подводных лодок неприятеля вблизи мола, почти ежедневная на небольшой высоте немецкая воздушная разведка и определенная наступательная на Новороссийск тенденция немецкого командования со стороны Темрюка - и в таком виде флот застает известие об ультиматуме Германии, предъявленном на предмет возвращения флота в Севастополь к 14 июня - это было 11 июня.
Делегатское собрание, ознакомленное с ультиматумом, решило флот затопить и предложить командующему разработать план, но ввиду чрезвычайной важности вопроса постановило утвердить это решение лишь только после референдума всех судовых команд, поэтому в 8 часов вечера делегаты разъехались по кораблям, где команды были срочно собраны.
В 12 часов ночи вновь собрались и выяснилось, что подавляющее большинство команды настаивает на том, чтобы в Севастополь не идти, флот не топить, а в случае наступления немцев сражаться до последней возможности и лишь только при явной невозможности отстоять флот, его затопить.
Когда выяснились результаты референдума, комиссар флота Н. П. Глебов-Авилов, убеждая прийти к решению потопить флот, сообщил, что своевременно будет центральным правительством дана радиограмма, ввиду дипломатических соображений, с приказанием идти в Севастополь, но правительство, зная по опыту, что бумажным гарантиям Германии верить нельзя, и будучи уверенным, что по окончании войны флот России возвращен не будет, приказывает флот топить и это радио не числить.
Читать дальше