Кстати, о датировке Володиных стихов. Еще на даче в Пахре, работая с архивом, я обратил внимание на два существенных обстоятельства. Во-первых, на исключительную упорядоченность каждой записи, сделанной Володей. Никаких хмельных каракуль. И это при «многослойной» тщательной правке с зачеркиваниями и аккуратной пометкой новых найденных вариантов. Заново переписанные набело уже окончательно доработанные стихи. Столь серьезное, даже скрупулезное отношение подтверждало, что поэтическая жизнь Владимира — эта его страсть, как он сам считал, сравнивая роль поэзии в его жизни с театральным «ремеслом», — была отделена от суеты, неурядиц, от его взлетов и падений.
Во-вторых, к сожалению, практически везде отсутствовали даты написания. Если еще стихи были записаны на бланках зарубежных отелей (а таких было немало), то Марина могла прикинуть время их создания. А в других случаях надо было восстанавливать время по косвенным признакам: к каким фильмам, спектаклям, событиям писались стихи…
У меня появилась мысль при подготовке архива к передаче на хранение попытаться зафиксировать со слов Марины и друзей все, что только они могли вспомнить по поводу каждого из стихотворений, чтобы точно определить время их написания. С Валерием Янкловичем разработали даже такой специальный бланк для каждой самостоятельной архивной записи. Начинался он с указания порядкового номера и отметки о характере рукописи. В нем существовала большая графа, куда должны были впечатываться первые четыре строки стиха. Далее предполагалось указывать название и его варианты, если они упоминались самим Володей. Затем — дата и место написания, посвящение, если оно было. Предусматривалось отмечать здесь и многое другое. Мы оставили свободное место даже для заметок о дополнительных обстоятельствах, связанных с созданием стихотворения. Таких, например, как рассказанные Мариной о последнем стихе, или Вадимом Тумановым о стихотворении со словами: «Не раз нам кости перемыла драга».
Пользуясь мощью «администраторских» связей Валерия Янкловича, удалось не только сделать ксерокопии такого бланка, но и отпечатать его в типографии на двух сторонах конторской карты стандартного размера в половину обычного писчего листа. Когда, предваряя визит Марины в ЦГАЛИ, я впервые встретился с директором этого архива Наталией Волковой, со мной был этот бланк. Я рассказал о намерении Марины подготовить архив к сдаче, сопроводив его сделанными по такой форме описаниями всего известного о стихах со слов наиболее осведомленных людей самого близкого Володиного окружения. И получил ее одобрение. Больше того, Волкова просила сделать подобное справочное сопровождение к архиву в двух экземплярах, из них один — для ЦГАЛИ, как уникальную и крайне нужную часть Володиного наследия. Но по ряду независящих от меня причин этот замысел так и не осуществился.
В этот же день Марина побывала в мастерской у скульптора Геннадия Распопова, предложившего посмотреть несколько эскизов скульптурных портретов Володи. Для Марины речь уже не шла о поиске решения для оформления надгробия. Решение уже было принято. Это должна быть плита, в изголовье которой ляжет метеорит. По мнению Марины, ничто так полно и точно не символизирует блестящую и недолгую жизнь Владимира, как метеорит, ворвавшийся в атмосферу Земли из глубин космоса, чтобы мгновенно и ярко в ней сгореть. Марина не исключала также того, что будут начертаны две последних строки поэта:
Мне есть что спеть, представ перед
Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним.
А на следующий день состоялись еще две, на мой взгляд, весьма знаменательные встречи. Первая — утром в редакции издательства «Современник», где Геннадий Гусев вручил Марине сборник «Нерв» издания 1981 года и сообщил о принятом решении следом выпустить второе издание сборника в 1982 году.
Другая встреча произошла днем, когда Марина побывала в ЦГАЛИ. Здесь ей предстояло подписать исторический документ о передаче рукописей Володи на хранение. После этого Марина по просьбе Наталии Волковой встретилась с сотрудниками ЦГАЛИ. В основном это были женщины. Те, кто теперь взял на себя всестороннюю заботу о литературном архиве Высоцкого.
С каким же интересом и восхищением смотрели собравшиеся на Марину! Женщина из легенды!.. А эта женщина вышла с подаренными ей цветами на улицу и впервые за время нашего знакомства, не стыдясь, расплакалась. И вдруг я осознал весь смысл происшедшего: Марина только что навсегда рассталась с Володиными рукописями, хранившими и излучавшими еще тепло его рук Больше этих бесценных листков с нею не будет. Все.
Читать дальше