Евгений Мартынов. Яблони в цвету

Поэт, со своей стороны, был прав:

— Сколько можно нам ходить по редакциям, как мальчикам, доказывать дуракам, что лебедь не в Израиль хотел улететь, а ласточки домой вернулись тоже не из эмиграции!..

А с другой стороны, Женю такой «эпилог» никак удовлетворить не мог. Брат использовал все свои ресурсы, чтобы обойти заслоны, но вокруг него уже появились новые сильные игроки, пробивавшие свой материал втроем (а не в одиночку, как Женя) и делавшие это успешно и, главное, своевременно, без пробуксовки.

Вовремя «проскочил» популярный опус Э. Ханка на стихи И. Шаферана «Песня первоклассника» («То ли еще будет!..») из репертуара Аллы Пугачевой. А за фразу из этой песни «Лев Толстой в мои года не писал такого» досталось рикошетом — Мартынову и Дементьеву!

На худсовете, в ответ на представленные композитором песни «Натали» (о любви А. С. Пушкина к Н. Н. Гончаровой) и «У Есенина день рождения», главный музыкальный редактор Центрального телевидения Л. Э. Кренкель раздраженно заявила:

— Зачем трогать классиков?! Только что нам от Лапина за Льва Толстого влетело, а тут еще Пушкин с Есениным! С нас довольно!..

Тем, кто не знает, поясню: С. Г. Лапин руководил Государственным комитетом по телевидению и радиовещанию, был, как говорят, суров, но справедлив и периодически устраивал подчиненным нагоняи и взбучки за их производственные или идеологические просчеты.

И вот однажды, летом 1980 года, Женя договорился о встрече с самим председателем Гостелерадио. Брат позвонил Андрею Дементьеву, изложил свои планы и попросил поэта пойти на прием к Лапину вместе с ним. Во время разговора Женя был очень возбужден и, когда услышал от соавтора, что тот не может присоединиться к нему по своим причинам, а сейчас собирается идти на концерт какого-то негритянского певца-гастролера (не помню, кого именно), то вдруг со слезами и матерной руганью бросил телефонную трубку, а потом и телефонный аппарат на пол и быстро удалился в другую комнату, громко хлопнув дверью.

Отец с мамой, гостившие тогда у Жени, услышав из кухни такую громкую развязку телефонного разговора, перепугано бросились к сыну со словами:

— Что случилось?!. Женя, в чем дело?.. Успокойся. Разве можно так нервничать?..

В тот день, вечером, выйдя из дому очень хмурым, брат с досады... напился: на этот раз он в «Софии» был один, без приятелей, и метрдотель позвонила нам, сказав, что у Жени, видно, неприятности и что нам бы следовало подъехать забрать его, ибо она своего любимого артиста таким никогда не видала и он еще, чего доброго, совсем свалится с ног.

Когда мы с Эллой везли Женю домой в такси, отчитывая «разгулявшегося повесу» за недостойное его славе поведение, он твердил об одном, разряжаясь то бранью, то слезами:

— Я столько сил трачу на пробивание песен, даже по ночам уже не сплю и не отдыхаю, ища поддержки у посторонних сильных людей и доказывая, что стихи в песнях, как и их авторы, гениальны, но хоть кто-нибудь из поэтов помог бы мне! Ведь рубят песни не из-за моей музыки (я с ней все проблемы решаю сам), рубят из-за текстов, достоинства которых должны отстаивать сами поэты, а не композиторы — их соавторы. У всех манера: дал текст, подтекстовку сделал — и гора с плеч! После только звонят и спрашивают: «Когда будет по телевизору? Скоро ли авторские пойдут?..» Я музыкант, а мне некогда было на концерт этого негра сходить: неделю целую пришлось добиваться приема у Лапина. Ведь время идет, песни стареют, пора уже новые выдавать, а тут с этими два года валандаешься, доказываешь, что «мир без песен тесен» — это хорошая строчка, а Чармён, великий редактор, говорит, что по отношению к Пушкину — это вообще не стихи! А за слова «летом и зимой, в стужу или зной... я живу тобой», — говорят, якобы мне должно быть стыдно! Только мне почему должно быть стыдно? Это я их, что ли, сочинил?!.

Да, брата я понимаю. Поймут его все композиторы, знакомые с песнетворчеством и «советоборчеством». Женя, со своей стороны, был тоже прав, и та стрессовая ситуация сложилась отнюдь не беспочвенно, а была обоснована субъективными и объективными реалиями. Но факт остался фактом: бывшие друзья-соавторы взаимообиженно отдалились друг от друга, и их пути до смерти Жени практически не пересекались. Созванивались Галина Александровна с Эллой и нашей мамой, общался с Андреем Дмитриевичем я (как автор музыки к его стихам), но Женя, насколько мне известно, кроме нескольких контактов с Дементьевым относительно возвращения долгов, никаких других частных сношений с поэтом не имел. Такое состояние было закреплено и фактом резкого сближения Дементьева с Владимиром Мигу лей — композитором и исполнителем, находившимся всегда в положении конкурента по отношению к Евгению Мартынову. К слову, данное конкурентное положение большей частью искусственно создавалось и подогревалось редакторствующими и режиссирующими «доброжелателями», окончательно бросившими свое «доброе» дело только со смертью Евгения и Владимира.