Дмитрий Кустуров - Сержант без промаха

Еще скажу, что Охлопков везде умел блюсти свое человеческое достоинство также естественно и просто, как жил, без бравады, в то же время без излишнего скромничания. Когда присвоили ему звание Героя, во всех торжествах вел себя должным образом, не впадая ни в суету, ни в чрезмерное ликование. Словом, в этом человеке уживались воедино обычная человеческая скромность и рыцарская готовность к участию во всех нужных людям делах. И руководство Томпонского района в полной мере использовало самого Охлопкова и его Золотую Звезду. От имени Героя, как при бытности его депутатства, стали отправляться прошения в различные инстанции, сам, как порученец, летал то в Якутск, то в Москву, по заданию обкома ВЛКСМ разъезжал по районам республики, встречался с молодежью, бывал в школах. Он не находил неуместным противиться даже быть украшением стола на всяких торжествах или приемах важных для начальства гостей. Вот это безотказность и ускорила его кончину. На фронте шел без оглядки на любое задание и всегда оказывался в победителях благодаря своим исключительным качествам, таким, как смекалка и выдержка, дерзость и отвага. А тут, полагая, что совершается нужное людям дело, только подрывал свое и без того расшатанное здоровье.

На свете нет ничего вечного. Со временем многое забудется из биографии героя и он чаще всего будет вспоминаться, видимо, как выдающийся снайпер, уничтоживший из обычной русской трехлинейки своих противников в количестве, равном целому батальону. Приводимая в печати цифра - 429 - конечно, феноменальная. Однако тут же оговоримся, что в эту цифру не вошло число уничтоженных им фашистов, когда тот в течение восьми месяцев был пулеметчиком и автоматчиком. Известно, что только в двух боях пулеметчик Охлопков истребил более сорока своих врагов. И сдается мне, если как-то регистрировался бы его общий счет, то вряд ли уместился в пределах одной тысячи.

Но здесь тот случай, когда важен не столько результат, сколько сама личность стрелка. И на фронте, и на родине многие видели в нем меткого да ловкого охотника, чем снайпера с уникальным даром интуитивного предугадывания поведения противника на поле сражения. Люди без подобного дара в снайпинге долго не продерживались, хотя за короткое время добивались внушительных результатов. В подтверждение своего утверждения, по старой привычке, сошлюсь на командиров высшего ранга, без сомнения компетентных в военных делах. Маршал И. С. Конев назвал Охлопкова "великим снайпером земли российской". А другой маршал И. X. Баграмян, как бы расшифровывая эти слова, писал об Охлопкове "...Это был редкостный мастер меткого огня, который действовал с одинаковым успехом и в обороне, и в наступлении". К тому же читатель знает, как бил он из противотанкового оружия, пулемета и автомата. Он мог вести огонь из 45,-миллиметрового орудия или миномета. И вряд ли сыщется второй такой разносторонний меткий стрелок из числа участников Отечественной войны.

Отзыв двух крупных военных деятелей - это дань признания ими заслуг Охлопкова-воина. Но Федора Матвеевича уважали и ценили не в меньшей мере и как человека, что нам особенно важно и дорого. Тут опять-таки не могу не сослаться на два человеческих документа, показывающих, кем был Охлопков для товарищей по оружию и кем являлся в свое время для молодежи.

Вот первое письмо:

"Здравствуй дорогой, фронтовой друг мой... Ну как не поздравить и не написать тебе это письмо? Когда услышал по радио о тебе, заплакал то ли от радости, то ли от того, что мой друг остался жив... Если дойдет мое письмо, то пиши все подробно о себе. Буду ждать ответа больше, чем от брата".

Это письмо Охлопкову пришло в тот знаменательный для него май 1965 года от его однополчанина, известного по книге снайпера Сухова Бориса Васильевича из Башкирии.

Вот отрывки из письма человека, знавшего Охлопкова лишь по газетным вырезкам:

"Здравствуйте, уважаемый Федор Матвеевич! К вам обращается незнакомый Вам Атласов. Я искренне рад тому, что звание Героя Советского Союза присвоено человеку, которым я восхищался в школьные годы и не перестаю восхищаться и теперь...

Я - геолог. Работаю на Чукотке более десяти лет. Полюбил этот суровый, но приветливый край. В том, что я выбрал правильный путь (я шел по другому пути), в этом большая заслуга принадлежит Вам, дорогой Федор Матвеевич. Я об этом не мог не писать Вам".

Под письмом стоит подпись: "С низким поклоном Бустенгин Атласов. 12 мая 1965 г. Чукотка".