Больше всех допекали нас изобретатели с Украины и Белоруссии, особенно, если среди них были евреи. Они боролись до последнего, сидели часами, выискивая малейшую зацепку, чтобы выиграть процесс. Для чего им были эти авторские свидетельства — «филькины грамоты», ума не приложу!
Правда, и я сам их имел до трех сотен, в основном, чтобы «застолбить» свой приоритет. Крупных вознаграждений за изобретения почти никто, кроме директоров и министерских работников, не получал, а премию в полсотни рублей государство платило сразу же, авансом. Худо-бедно, а я за свои триста изобретений в сумме получил-таки около пятнадцати тысяч рублей. А это тогда была стоимость кооперативной квартиры или трех автомобилей «Волга».
Пользуясь своими знаниями патентных законов, я вынудил комитет по изобретениям отыскать в хранилище (расположенном где-то за Уралом) мою отказную заявку на первый супермаховик и рассмотреть ее снова. Ведь отказали-то мне по полезности, а уже лет пятнадцать весь мир пользуется супермаховиками и не жалуется. Даже всемирные симпозиумы по супермаховикам созывают, в Италии, например. Благодаря полковнику Ротенбергу (царство ему небесное — умер в Израиле), до своей эмиграции успевшему отказать мне в изобретении по полезности, авторского свидетельства на супермаховик тогда я не получил. Мол, глупость это — мотать маховики из нитей и волокон, когда их нужно лить или ковать! Вот теперь мы и увидели, что весь цивилизованный мир их мотает, а не льет или кует, что я и предлагал еще в 1964 году.
Одним словом, выудили мы эту заявку из хранилища и рассмотрели снова. Ну и признали изобретением — получил я авторское свидетельство. А как раз прошло 20 лет со дня подачи заявки, и, стало быть, кончился срок действия патента. Таким образом, автором признали меня, приоритет — советский, а денежки, как всегда — «тю-тю»! Но и на этом спасибо Партии родной!
Видимо, нашим изобретателям с Украины и Белоруссии тоже были дороги советский приоритет и пятьдесят рублей премии, вот они и стояли насмерть. Мы под руководством Гали как-то провели уже три коллегии, и готовимся к последней — четвертой. Запускаем изобретателя, достаем его «дело» и замираем
— Галя тихо подчеркивает нам карандашом местожительство изобретателя и его фамилию.
Местожительство — город Бердичев, фамилия изобретателя — Жидец! Мы пропали — это на несколько часов! Взглянув на изобретателя, мы подтвердили наши самые худшие опасения. Вдоль стены ходил плотный невысокий человек лет сорока в помятом костюме и больших туфлях с задраными носами. Короткие штанины выдавали ядовито-зеленые носки, гармонирующие с зеленым же капроновым галстуком на резинке. Изобретатель на ходу что-то бормотал себе под нос, изредка поднимая к потолку черные, выпуклые, полные вековой скорби своего народа, глаза. Черная борода, пейсы и вьющиеся волосы шапкой довершали образ ортодоксального иудея, не хватало только фетровой шляпы или кипы.
— Товарищ Жидец! — упавшим голосом провозгласила Галя, и колоритный изобретатель, улыбаясь, подошел к столу и сел напротив нас. Галя начала нудным тоном зачитывать ему состав коллегии, права и обязанности заявителя…
— О, я вас понимаю! — понимающе улыбнулся нам своими полными красными губами заявитель Жидец и снова поднял глаза кверху. — Ви хотите рассказать нам наши права, а какие там могут быть права, когда есть только одни обязанности!
— Почему же? — возразила Галя и протянула заявителю листок с его правами.
— О, я вас понимаю! — и Жидец ласково прижал протянутую руку Гали к столу, — таки поймите же и ви меня! Мне ничего от вас не надо, я понимаю, что изобрел галиматню! Мне только хочется поговорить с интеллигентными людьми из Москвы! Ви даже не представляете себе, как душно живется у нас в Бердичеве, в этой провинции!
Нам даже показалось, что выпуклые глаза Жидца заблестели от навернувшихся слез.
— Вот с кем мне поговорить в этом Бердичеве? С начальником бюро, у которого на уме одни гешефты? С директором, который антисемит, хотя в Бердичеве — это безнадежное дело? С женой, которая и по-идиш плохо понимает, не говоря уже о по-русски? Мне говорят — Жидец, ты пишешь изобретения, ты что, хочешь за это почестей? А я отвечаю…
— А вы отвечаете: «Не надо мне ваших почестей, не надо мне и ваших оплеух!» — перебил я его.
— О, я вас понимаю! — кивнул мне головой Жидец, — я понимаю, что ви тоже хорошо знаете Шолом Алейхема, и я даже знаю почему!
Читать дальше