- В приказе есть большие неточности, - сказал я генералу Росске. Ведь главную свою задачу - разгромить советские войска под Сталинградом и захватить этот город - армия не выполнила.
Росске поморщился, приподнял вверх плечи и сказал:
- Солдаты воевали хорошо.
- И главное, - заметил я, - не говорится о выполнении важного нашего требования - всем организованно сдаться в плен.
Росске, видимо понимая свое положение, тут же абзац "немедленно сложить оружие" дополнил словами "и организованно сдаться в плен".
С этим приказом Росске незамедлительно в части выехали немецкие офицеры и некоторые представители нашей делегации. В части, которые продолжали упорно сопротивляться, направился начальник штаба 71-й немецкой пехотной дивизии и начальник разведки 64-й армии.
Одновременно передавались распоряжения и по телефонам о том, чтобы немецко-фашистские войска сложили оружие.
Контролируя содержание этих распоряжений, мы заметили, что Шмидт и другие работники штаба южной группы не учитывают дивизии, находившиеся в северной окруженной группировке.
Мы предупредили об этом Шмидта. Генерал ответил, что с группой у них нет никакой связи и что командующий этой группой генерал Штреккер должен сам решить вопрос о капитуляции.
Пришлось указать, что мы имеем дело с командующим и с начальником штаба 6-й армии, а не с второстепенными лицами, что нами от имени командования фронта предъявлены требования о немедленной капитуляции всех окруженных под Сталинградом войск и поэтому необходимо дать указания генералу Штреккеру о немедленной капитуляции подчиненных ему частей. Доставку такого распоряжения мы брали на себя. Однако Шмидт продолжал упорствовать.
Мы поняли, что этот вопрос может решить пока что только Паулюс. Кстати, истекли и двадцать минут времени, предоставленные нами. Мы напомнили об этом Шмидту и потребовали встречи с фельдмаршалом.
Шмидт нехотя вторично направился к Паулюсу.
Минуты через две он вернулся и сообщил, что фельдмаршал плохо себя чувствует и просит дать ему еще двадцать минут. Эта просьба вызвала у нас недоумение. Ведь ясно, что времени, ранее отпущенного командующему на подготовку к встрече с нами, было вполне достаточно. Поэтому просьба его была отклонена, и мы решили немедленно войти в комнату Паулюса.
Наш офицер бесшумно открыл дверь. Окно в продолговатой комнате не было заложено метками с песком. Мы сразу увидели Паулюса. Одетый в шинель, он, заложив назад руки, медленно шагал от двери в противоположную сторону. Я вошел в комнату. Паулюс повернулся к двери и, увидев меня, остановился. За мной в комнату вошли полковники Лукин, Бурмаков, подполковники Мутовин, Винокур, переводчик и немецкий генерал Шмидт.
Пятидесятитрехлетний фельдмаршал был выше среднего роста, худощавый, пожалуй излишне прямой, подтянутый, выхоленный. Сейчас лицо его было бледно. Он смотрел на нас усталыми глазами.
Я назвал себя и объявил его пленником. Паулюс подошел ко мне и, высоко подняв вверх правую руку, на скверном русском языке произнес:
- Фельдмаршал германской армии Паулюс сдается Красной Армии в плен.
Мы потребовали передать нам личное оружие. Паулюс ответил, что личного оружия он при себе не имеет, что его пистолет находится у адъютанта. Далее уже на немецком языке Паулюс почему-то счел необходимым и уместным сообщить, что звание фельдмаршала ему присвоено только 30 января, поэтому, мол, он новой формы одежды еще не имеет и представляется в форме генерал-полковника.
- Да вряд ли теперь новая форма мне и понадобится, - добавил он, как нам показалось, с горькой усмешкой.
Я потребовал предъявить документ, удостоверяющий личность командующего армией. Фельдмаршал заявил, что у него имеется только солдатская книжка, тут же вынул ее из внутреннего кармана кителя и подал мне.
Заглянув в книжку и не найдя в ней, кроме записи "Фридрих Паулюс", никаких других пометок, в том числе и фотокарточки, я вернул ее владельцу.
Потом наша делегация кратко обменялась мнениями по поводу сложившейся обстановки. Зная, что некоторые гитлеровские генералы уже совершали самоубийство, чтобы не попасть в плен, мы решили проверить карманы Паулюса. Это сделал подполковник Мутовин. Паулюс хотя вначале несколько и удивился, но все же воспринял процедуру как должное, не выразив возражения.
Сообщив Паулюсу, что наши ультимативные требования о капитуляции немецких войск генералами Шмидтом и Росске выполнены только в отношении южной группы войск, мы потребовали от него немедленно отдать приказ о прекращении огня войсками северной группы 6-й армии и сдаче ее войск в плен. Паулюс ответил, что о всех условиях капитуляции он проинформирован начальником штаба и с ними согласен. Относительно капитуляции северной группы он заявил, что его армия рассечена на две изолированные группы, не имеет связи с северной группой и что в таких условиях единое командование всей армии невозможно.
Читать дальше