Пит Шоттон - Джон Леннон в моей жизни

Между прочим, к тому времени я стал встречаться с Харрисонами, по крайней мере, не меньше, чем с Джоном и Йоко. И когда Джордж через некоторое время переехал во Фрайэр-парк, чудесный сказочный замок в Хенли-на-Темзе, он даже предлагал мне забрать его эшерское бунгало. Но, как я ни был ошеломлен такой щедростью, мне было ясно, что не стоит злоупотреблять его добротой, тем более, что одни только налоги на имущество наверняка разорили бы меня!

20 марта 1969 года, через восемь дней после свадьбы Пола и ареста Джорджа, Джон и Йоко слетали в коронную колонию, Гибралтар, хорошо известную своими нестрогими законами бракосочетания и развода, и стали там мужем и женой после церемонии, которую Джон потом описал, как «быструю, тихую и британскую». Сразу после этого они отправились в одиссею, описанную им в первой за два года вещи на первой стороне сингла БИТЛЗ: «Балладе о Джоне и Йоко».

Семь дней своего медового месяца новобрачные провели в постели в отеле «Амстердам Хилтон», устроив свою первую антивоенную «лежачую демонстрацию». За этим «хеппенингом» последовало молниеносное путешествие в Вену, где Джон и Йоко посмотрели по австрийскому телевидению свой экспериментальный фильм «The Rape» и провели пресс-конференцию, во время которой прятались в большом мешке, возвышавшемся на старинном столе. «Мы просто об… со смеху, — рассказывал мне потом Джон, — провозглашая «мешкизм» «новой формой коммуникации». И все репортеры внимательно записывали все это.»

Даже «лежачая демонстрация» за мир, поведал он мне позднее, была не более, чем большим розыгрышем. «Ну кто еще мог бы проваляться в постели целую неделю, ничего не делать, и пользоваться при этом таким вниманием прессы, воспринимающей все это всерьез? — риторически спросил он. — Нас просто распирало со смеху — это было невероятно забавно!»

Но это вовсе не значит, что Джон не был искренним, выступая в защиту мира. Он просто считал, что ничто в мире, сколь бы важно это ни было, не следует принимать СЛИШКОМ серьезно. Серьезность, как мы оба знали, приводит к фанатизму, а это в свою очередь еще больше отдаляет людей друг от друга. Но в то же время Джон, как всегда — в своей причудливой манере, решил дать всему миру понять, ЧТО ИМЕННО думает он о публикациях, касающихся его. «Запомни, Пит, — сказал он, и эти слова теперь преследуют меня, — тебя не могут убить за высказанные тобой мысли.»

За лежачей демонстрацией в Амстердаме через два месяца последовала вторая, в Монреале, которая продолжалась уже целых десять дней и дала Джону возможность выдать свою версию «Радио «Свободная Америка», пуская в эфир Штатов по соседству свои антивоенные призывы. И как-то раз один репортер, как и многие другие до него, спросил у лежащей супружеской четы: «Что вы тут делаете?» Первыми словами, сорвавшимися с уст Джона были: «Мы говорим одно: дайте миру шанс.»

Захваченный этим импровизированным лозунгом, Джон не замедлил положить его на музыку и тут же записал при помощи передвижной студии и таких знаменитостей, как Тимоти Лири, Томми Смузерса, Мюррея Кэя и местной общины храма Радха Кришны — то есть всех, кто тогда частенько бывал у Леннонов. Впоследствии Джон решил выпустить «Дайте миру шанс» как дебютный сингл своей новой «концептуальной» группы «Плэстик Оно Бэнд», в состав которой входили все, кто в этот момент оказывался в одной комнате с Джоном и Йоко.

Вскоре после возвращения из Канады, Джон и Йоко наконец нашли себе постоянное жилье близ Эскота, в Титтенхёрстском парке — в сказочном имении за 150.000 фунтов, занимавшем 74 акра. К величавому 16-комнатному особняку в георгианском стиле «прилагались» еще 4 коттеджа, тюдоровская чайная и теннисные площадки. Одним из первых приобретений Джона для дома стал огромный ковер из чрезвычайно мягкого белого меха, покрывавший большую часть первого этажа. Сделанный по заказу, один только этот ковер обошелся ему, во всяком случае, так он мне сказал, почти в 100.000 фунтов.

Однако, следуя своей давней привычке, Джон быстро устроился у кухни, в маленькой смежной комнатке, которую покидал, только когда шел спать или работать в студию звукозаписи, под которую переоборудовал большую гостиную. Одной из наиболее странных черт жизни Джона в Титтенхёрстском парке, по крайней мере, несколько недель, было постоянное присутствие предыдущего мужа Йоко Энтони Кокса, которого Ленноны теперь использовали в качестве посыльного.

Когда я нанес в Титтенхёрст свой самый первый визит, Джон приветствовал меня словами: «Поразительно, Пит! Ты всегда приезжаешь вовремя!» Он как раз только что закончил микширование «Дайте миру шанс» — и удостоил меня чести быть первым, разумеется, помимо приглашенных артистов и инженеров звукозаписи, слушателем того заразительного припева, который вскоре подхватили антивоенные демонстранты всего мира.