Алла Демидова: Заполняя паузу

Откуда в человеческой психике страсть к мистике, к чуду? Может быть, в нас атавизмом аукается древняя духовная традиция? Но ведь наша культура – это всего лишь совокупный духовный опыт человечества. Всегда в культуре разных эпох сосуществовали разум и чудо, знание и слепая вера, прагматизм и романтика, рассудочность и интуиция, аскетизм и чувственность.

XX век дал нам возможность проникнуть в глубинные тайны Природы и Вселенной, но почему чем дальше идут эти открытия, тем сильнее восстает мистика? Поняв что-то, мы опять стоим над бездной непостижимости.

Я стараюсь «плыть по течению», ибо давно поняла, что планировать жизнь бессмысленно – любой сбой в запланированном существовании вызывает кризис. Этот закон – всеобщий, я его помню еще по изучению политэкономии в университете. Любая запланированность убивает неожиданность. Или ты неожиданность, случай можешь не заметить, пропустить. Мне кажется, что свой страх перед абсурдностью мироустройства можно побороть только фатальностью, то есть принимать жизнь такой, какая она есть. Научиться ценить момент и попытаться любую неожиданность, случай использовать в своих интересах. И при этом не убивать свою волю, иначе остановишься – вечное наше «А за-а-ачем?..» и сомнения сделают жизнь совсем бессмысленной. Воля, как известно, всегда динамична, активна, всегда тяготеет к направлению. Воля всегда индивидуальна и окрашена только собственным желанием. Хотеть – значит мочь, как писали древние.

Я пишу эти избитые истины, чтобы подхлестнуть и себя к действию, а то все чаще и чаще – словами Бродского:

Из интервью:

– Считаете ли вы свою профессию – судьбой?

– Да. Безусловно.

– Иногда очень хорошие актеры говорят, что могли бы в жизни заниматься чем-то другим.

– Мне кажется, это заблуждение. Но я могу говорить только о себе. Я очень слушаю свою судьбу. И я бы давно освободилась от этой зависимости, но понимаю, что пока еще мне Бог не дал этой свободы…

Мысль, для того чтобы быть изреченной, требует слушателя или собеседника. Я благодарна Нее Зоркой, Лидии Новиковой, Виталию Вульфу, Алле Шендеровой, Игорю Виноградову и многим другим, «провоцировавшим» меня на разговоры, которые легли в основу написанного. Алле Шендеровой – еще и моя особая благодарность за техническую помощь в работе над книгой.

Этот коричневый круглый камешек до сих пор у меня на ключах. Каждый раз, приходя домой и шаря у себя в сумке ключи, я наталкиваюсь рукой на этот камешек – и вспоминаю Володю.

Глумцы – актеры (сербский).

«Коля» – сопровождавший нас «искусствовед в штатском».

«Николя» – «искусствовед в штатском».

Кстати странно, что все три училищных Бога: Боря Галкин, Володя Клементьев и Арнольд Колокольников – очень рано умерли.

«Арбат» – подвальный дорогой кабак в Париже, недалеко от «Комеди Франсез».

На всех спектаклях «Вишневого сада», где бы мы ни играли: на Таганке, на «выездных» – в Домах культуры, в Варшаве, Вроцлаве, Белграде, – Эфрос всегда был за кулисами.

Дупак Н. Л. – многолетний директор театра на «Таганке».

Делюсин Л. П. – товарищ Любимова, свой человек в коридорах власти.

Н. Губенко, В. Смехов, Л. Филатов и В. Шаповалов.

С. Шустер – кинорежиссер. Пригласил меня сниматься в фильме «Всегда со мною…» – о хранителях Эрмитажа во время блокады. Я снималась, сделав себе грим молодой Ахматовой.

Н. Тихонова – подруга P. M. Беньяш. Впоследствии выпустила книгу про русский балет – «Девушки в голубом».