Андрей Сухомлинов - Эдуард Стрельцов. Трагедия великого футболиста

Но это случилось позже, а тогда, после семи классов, пятнадцатилетний Эдик определился работать слесарем на заводе «Фрезер», чтобы до умопомрачения играть за свой завод в футбол и хоккей; причем играет он в команде с взрослыми мужиками, рабочими завода, которые за хорошую игру (по пять голов за одну игру забивал) часто благодарили и хвалили его, ну и, конечно, что греха таить — наливали. Прямо здесь, в раздевалке под трибуной, а если раздевалки не было, то в укромном углу стадиона, где лежала одежда. Отметим эту деталь, эти эпизоды, связанные с ранним приобщением к спиртному. И хотя молодой Эдик к этому еще не пристрастился, истоки его нежелательных поступков можно искать именно там. Стопки за очередную тренировку, за победу, в утешение за поражение… это становилось обыденным, очевидным, неизбежным. Потом появятся поклонники, за честь считавшие — «посидеть» с кумиром: «Эдик! Отметим по малой!», «Поддержи компанию, не обижай!» Да, именно здесь формировалось начало второй стороны спортивной, звездной жизни, только по другую сторону кулис.

Победы «Фрезера» становились праздниками, рабочий класс района «гулял», и никто вроде бы не видел в этом ничего дурного. Только мама Эдика тревожилась, угадывала опасность и, конечно же, ругала сына за ранние выпивки. Он же не придавал значения происходящему, радовался жизни, футболу, друзьям, возможности вернуться поскорее домой.

На играх «Фрезера» Стрельцова приметили тренеры из «большого футбола» и пригласили в «Торпедо». Команда играла в классе «А», что означало очень многое для любого, тем более для подростка: сборы на Черном море, зарплата слесаря шестого разряда, и не за работу в цехе, а за тренировки и игру. Квартиру обещали дать им с матерью в Москве, недалеко от автозавода. Разве от этого откажешься?! И он согласился.

В 1954 году Эдик Стрельцов был заявлен игроком основного состава московского «Торпедо». Было ему тогда шестнадцать лет, летом исполнилось семнадцать. Чтобы «не дразнить гусей», руководство «Торпедо» в заявке на сезон «состарило» его сразу на семь лет. Так, по мнению «Торпедо», было правдоподобнее и легче спрятать растущий футбольный талант от соперников. Началась новая жизнь. Как потом записали в протокол допроса слова тренера В.И. Горохова: «Пришел Эдик в спортивный мир… в телогрейке». Здесь он встретил настоящих друзей — Л. Тарасова, А. Медакина, В. Воронина, В. Шустикова, В. Иванова, всех не перечислить.

Вспоминает Э. Стрельцов

…Я, конечно, ни в коем случае не жалею, что начал выступать за основной состав так рано. И сто раз повторю: нам повезло, что нас быстро заметили, оценили. Мы, может быть, и зачахли, никак бы и не проявились. Поскольку сами никуда не лезли.

…Главное для начинающего игрока — чувствовать на себе заинтересованный тренерский глаз. А годом раньше вошел в основной состав, годом позже — неважно. Заиграй только по-настоящему, чтобы закрепиться в команде надолго. Я и не думал, что так быстро попаду в основной состав.

… В первых матчах я сидел на скамейке запасных. На поле меня ненадолго, минут на двадцать, тренеры выпускали.

…В игре с ленинградским «Динамо» я уже некоторую пользу команде принес.

Когда меня выпустили, наши 0:2 проигрывали. Но не собирались сдаваться. И второй гол забили при моем непосредственном участии, счет сквитали — я прямо на защитника шел, он от испуга ошибся и мимо своего вратаря пробил прямо в ворота…

С тбилисским «Динамо» меня уже с самого начала матча поставили играть.

В один из моментов пропихнул я мяч у защитника между ног, развернулся и в верхний угол с левой ноги пробил. У тбилисцев в воротах стоял Владимир Маргания…

Почему-то не мяч в сетке помню, а трибуны кричащие — ко мне публика в Тбилиси сразу как-то по-особенному отнеслась и всегда потом хорошо меня встречала.

А мяч после такого удара, как ребята шутили, из ворот надо было трактором вытаскивать — получился удар.

Вот с Тбилиси и сложились мои отношения с футбольной публикой.

Но запросы тогда были у нас поменьше — это точно. Приедешь после игры домой — мать накормит, форму постирает. С приятелями повидаешься — что еще? Большой футбол для меня только начинался. Я в себя очень верил, но все равно боялся: не ударить бы в грязь лицом при всех. На играх московских команд между собой народу на трибунах — не протолкнешься. Когда опять хорошо стали играть, на стадион валом валили. Это, правда, больше к последующим сезонам относится.