Петр Слётов - Менделеев

— Да не в уголок, а на дороге! Балду-то, балду-то сюда в коридор! Под ноги, под ноги! Чтоб переступать надо было! Ведь не поймут, что тесно, надо, чтоб спотыкались, тогда поймут!

Просторные коридоры стали неузнаваемы. Всюду торчал научный хлам, а Дмитрию Ивановичу все казалось мало: ведь втолковать надо!

Наконец, наступил день августейшего посещения. С утра началось волнение у Дмитрия Ивановича, весьма обычное для него при официальных торжествах: на какое плечо надевать ленту? Спрашивал всех домашних — не верил, посылал к сослуживцам спросить и надел наоборот. Особое мучение составил вопрос о брюках: Дмитрию Ивановичу все казалось, что надо одеть белые. Они его ужасали, бесили, и все-таки он их надел. Ордена у него валялись вместе с винтиками, гаечками в какой-то коробке из-под сигар на столе, все это ему было ненавистно, но он думал, что люди придают этому громадное значение, а ему необходимо смиренно подчиняться, а вот именно смирения Дмитрию Ивановичу не хватало, а потому он волновался и сердился ужасно. Наконец стало известно в Палате, что «его императорское высочество изволил выехать из дворца», и все выстроились в вестибюле Главной палаты. Дмитрий Иванович очень походил на льва, готовящегося к нападению.

Прибыл министр финансов С. Ю. Витте, и взгляд его упал на злополучные брюки.

— Дмитрий Иванович! Зачем же вы белые-то? Надо в черных…

— А-a-aI — застонал Дмитрий Иванович. — Мне ведь никто не сказал, я ведь этого ничего не знаю… Почем я знаю? Ну, уж как хотите, а я переодеваться здесь не стану! Я уж так останусь.

Это было бы всего печальней, — улыбнулся Витте, — если бы вы сейчас здесь стали переодеваться. Да вы не беспокойтесь… Это пустяки.

Прибыл великий князь, и началось собрание.

Дмитрий Иванович, помятуя этикет, следовал сзади наследника с его свитой и властно покрикивал:

— Не туда-с! Налево-с! Не невольте оступиться: тесно у нас… Направо-с!

Когда дело дошло до жидкого воздуха, который в России был получен впервые именно в Палате, наследник осведомился, сколько выйдет жидкого воздуха из количества, заключенного в данной комнате.

— Это сейчас можно рассчитать: десятью десять… э… э… пять… э… э…

— Сто! — подсказал гость.

Дмитрий Иванович сердито тряхнул головой и настойчиво продолжал:

— Десятью десять…

— Сто! — снова не выдержал председатель Государственного! совета.

— Десятью десять… — во весь голос, тряся головой, закричал Дмитрий Иванович и вдруг спокойно закончил: — триста пятьдесят килограммов!

При дальнейшем обходе Дмитрии Иванович забыл этикет, шел впереди, властным тоном, полуоборачиваясь назад, на ходу бросал замечания, а наследник, отставая на поворотах, вполголоса покрикивал на свитских: «Не туда-с! Налево-с!» — стараясь изобразить Менделеева. Видно было, что посещение Палаты доставляло ему большое редкое удовольствие из-за чудака-ученого, и дело с ассигнованием нужных сумм разрешилось блестяще».

Кабинет Д. И. Менделеева

В то время, как Дмитрию Ивановичу всякими правдами и неправдами приходилось побеждать учрежденческую волокиту, администрировать, реорганизовывать, перестраивать, т. е. заниматься делами, не имеющими никакого непосредственного отношения к его ученой деятельности, заграничные ученые и их организации за ним внимательно следили. В Англии, давно был учтен удельный вес Менделеева как мирового ученого. Медали Деви, Фарадея, Каплея, полученные Дмитрием Ивановичем, были лучшими показателями той оценки, которой пользовался он в иностранных научных кругах.

В 1894 г. Дмитрий Иванович получил снова приглашение из Англии, на этот раз из университетов Кембриджа и Оксфорда, где ему присудили докторскую степень. (В Эдинбургском университете он получил ее раньше.)

Сначала Дмитрий Иванович проехал в Кембридж. Церемония получения докторской степени обставлена очень торжественно и строго традиционно. Весь ритуал совершается так, как совершался в средние века. Жена Дмитрия Ивановича, и в этой поездке сопровождавшая его в Англию, рассказывает в своих воспоминаниях: «Президент вышел в черной мантии с длиннейшим шлейфом, покрытым роскошной золотой вышивкой. Герои дня, ученые, получавшие докторскую степень, были в средневековых плащах с очень широкими рукавами и черных бархатных беретах (точный костюм Фауста). Цвет этих плащей у всех разный: у естественников и философов — яркокрасный с яркосиними отворотами, у филологов и историков — фиолетовый, у музыкантов — белый. У Дмитрия Ивановича был яркокрасный с синими отворотами. Но никому не шел так средневековый костюм, как ему, с его длинными пушистыми волосами, с его лицом несовременного типа. Недаром его называли всегда Фаустом. В этот год докторскую степень получал также принц Йоркский, теперешний король Англии. Он стоял вместе со своими коллегами по науке в таком же докторском костюме и ожидал своей очереди. Президент торжественно по-латыни держал свою речь каждому из новых докторов отдельно, перечисляя его заслуги.