Владимир Гуриев - Очень простое открытие. Как превращать возможности в проблемы

и вот две эти ипостаси — учитель музыки и хороший человек — боролись в нем в течение сорока минут. где-то ближе к последней трети урока учительский долг вновь одерживал победу над здравым смыслом. но борис иваныч был не только хороший, но и умный.

поэтому половине класса он раздавал деревянные ложки, а второй половине разрешал петь. в основном, девочкам.

я сначала радовался ложкам, а потом заподозрил подвох. я подумал, что борис иваныч, наверное, не слышит, как хорошо я пою. дело в том, что у меня был сосед, дима, прекрасный парень, но не певец. и он орал еще громче меня.

и я подумал, что борис иваныч из-за соседа дает мне ложки, что соседские скрип и вой забивают мой тенор.

и я пошел записываться в хор. в хор можно было записаться только в начале года, в сентябре. короче, это как олимпиада, только еще страшнее.

— ну, кхм, давай, — сказал борис иваныч и наиграл какую-то мелодию на пианино.

я к этому был не очень готов, потому что всю неделю репетировал орленка, и он у меня получался уже очень громко и хорошо. а те ноты, которые сыграл борис иваныч, были слишком близко друг к другу, я такие не репетировал.

тем не менее, я спел.

— очень, кхм, хорошо, — сказал борис иваныч. — нам в хор как раз нужны ложечники. что думаешь? я еще на уроке заметил, какое у тебя чувство ритма.

я не помню, как дошел до дома в тот день. ложечники. ложечники!! нет в русском языке такого слова, которое бы одновременно описывало стыд, гнев, слезы и сопли, но я был этим несуществующим словом переполнен по самую макушку, до боли в слезных протоках.

а на следующем уроке, через неделю, борис иваныч отложил на кульминации «орленка» баян (я принципиально не пел, даже рот не открывал) и рассказал, что был такой федор шаляпин, великий, вообще говоря, певец, а его в детстве не взяли в хор, вот такая с этим певцом произошла смешная история.

а сам борис иваныч шел куда-то со своим другом и что-то с ними опять интересное случилось.

и он это не мне рассказал, а всем. обо мне он вообще не вспоминал. просто какая-то строчка из «орленка» напомнила ему о шаляпине.

и я на него еще немного пообижался, а потом почти простил и даже какое-то время пытался петь басом.

я настолько отошел, что через год опять пришел записываться в хор.

и он бы меня взял, но я немного опоздал, и они уже набрали всех солистов, там как-то так получалось, что нельзя еще хотя бы одного человека взять. борис иваныч и хотел бы на это повлиять, но не всё зависит от него.

— может, ложки? — спросил борис иваныч.

— наверное, нет, — сказал я.

— жаль, — сказал борис иваныч. — ты бы нас здорово выручил. ложки — наше слабое место.

— да ничего, — сказал я. — я в следующем году пораньше к вам записываться приду. чтобы успеть.

даже у самых охрененных учителей бывают удивительно тупые ученики, но, кажется, я больше не приходил, не помню почему. возможно, я решил стать киноактером и временно забросил музыкальную карьеру.

но встреча с борисом иванычем привела вот к чему. я с тех пор думаю, что люди с вытянутыми лицами очень классные. даже герой фильма «крик». да что там «крик». даже джулия робертс.

не может человек с вытянутым лицом быть плохим.

я почему-то был уверен, что он давно умер, но нет, он еще долго потом преподавал и даже в какой-то момент стал директором, а пару лет назад ушел на пенсию.

на недавних фотографиях он практически не изменился, только немного поседел. его бывшие ученики во вконтакте пишут, какой он был охрененный и какие классные истории он рассказывал.

вот он стоит, второй слева во втором ряду. на фотографии не видно, но наверняка у него в кармане деревянные ложки на всякий случай [1] с этим текстом произошла самая крутая история, которая вообще могла произойти. его случайно прочитала дочка Бориса Ивановича, с которой мы учились в одной школе, но знакомы не были. дочка выросла и уехала во Владивосток, я жил в Москве, а Борис Иванович осел в Ульяновске. и вот тридцать лет после этой трагедии с ложками она набирает по телефону своего отца, читает текст и комментарии моих одноклассников — и он понимает, что ученики до сих пор его помнят и любят. правда, конкретно меня он, кажется, забыл, но понять можно, это — Амстердам. .

я понимаю, что это похоже на затянувшийся ситком, но мне только что звонила мария михайловна, и у нее новый план. в субботу мы должны сорваться и поехать в иерусалим, чтобы поблагодарить бога, с виталиком она уже договорилась, про бога я спрашивать не рискнул, но не исключаю, что тоже да.