Михаил Гаспаров - Записи и выписки

Четырнадцатый векОстровскому сказали, что «Грозу» перевели во Франции, он удивлялся: «Зачем? для них ведь это — четырнадцатый век». Стивен Грэм, английский славянофил, исходивший пешком [413] Россию и по Лондону ходивший в косоворотке, объяснял свое умиление: «Там все — как у нас при Эдуардах!» — т. е. тоже в четырнадцатом веке. Кто удивляется на то, что у нас сейчас происходит, пусть прикинет: прошло сто лет — какой у нас нынче век? Пятнадцатый. То-то. Кстати, тогда тоже поджигали тех, кто выбивался из цеховых уставов обязательного равенства.

ШтаныВ начале XX в. в петербургском свете это слово было приличнее, чем вульгарное «брюки» (В. Набоков к «Онегину», I, 26). Когда Остап Бендер предпочитает не «Штанов нет», а «Брюк нет» («граждане довольные расходятся по домам») — это уже другая культура. На двусмысленном пограничье стоит трагедия «Владимир Маяковский», где в нарастающем гуле кричат: «Штаны, штаны!», и от этого страшно.

ШишДьявол может являться хоть в образе Христа (но не Богородицы), и Тереза Авильская проверяла, показывая шиш: от шиша бежал (В. Злобин, в кн. о Гиппиус). «Чертенята ангелятам шишики показывают» — с осуждением о «Посолони» (Рем, «Крашеные рыла», 99).

Шапка-закидайка— там же, 97

Штопор «Пусть я не микроскоп, а штопор, все равно не стоит мною гвозди забивать!» — Маршак говорил: если человека расстреливают, пусть это делает тот, кто владеет винтовкой.

ЭгоцентризмАхматова говорила: когда на улице кричат «дурак», необязательно оборачиваться («Арион» 1997, 1).

ЭволюцияДарвинизм и ламаркизм совместимы: русская литература в советских условиях развивалась как вымиранием слабых, так и приспособлением сильных.

Et quibusdam aliisКакой-то писатель по радио: «Беседовали мы, в частности, о всевозможных вещах…»

ЭпикурНа него удивительно похож Ленин в «Мат. и эмпириокр.»: пусть материя будет энергией, пусть чем угодно, только бы не проявлением божества.

Юности зерцалоКогда стараются сочинить новую российскую идею, это напоминает, как американцы в XIX в. сочиняли себе национальные обычаи, например — есть с ножа.

Второй разбойник: Вот я никогда снов не вижу, а они меня видят.

«Дон Жуан» [414]

Японскийрецепт долголетия: раз в неделю ничего не делать. «Синий журнал», 1912, 25.

ЯБердяев, «Самосознание»: «Андрей Белый сам говорил про себя, что у него нет личности, нет Я: иногда казалось, что он этим гордился». Не было личности, а была индивидуальность, категория неморальная.

Я и мир «Ваш круг общения? — Это те, с кем я себя нормально мироощущаю». Интервью с артисткой Л. Зайцевой, КП 18. 04.97.

Язык «Вы думаете, что казенный язык — это разговорник, в котором есть только готовые фразы, а это — словарь, которым можно сказать и любые собственные мысли». См. РИТОРИКА.

ЯзыкАнненский «любил просторечие, произнося его как иностранные слова» (восп. Волошина).

ЯзыкНа феррарско-флорентийском соборе, переводя с латинского, «глаголющи тремя языки, гречьскы, фрязскы и философскы» (цит. Лотман, Письма, 617). См. КУРГАНОВА ПИСЬМОВНИК.

Язык «Ботать по дерриде» — выражение в НЗ (кажется, Г. Дашевского).

ЯзыкН. Ав., когда к ней пристают цыганки, говорит им первые вспомнившиеся стихи Вергилия или Горация, и те с бранью отстают. От собственного языка они отшатываются еще скорее: А. А. Белецкий сказал мне, как ответить по-цыгански «пошел прочь», но я забыл.

Язык «Никакой язык». «Тетушкин язык». «Язык утверждает, что ничего не случилось». Выражения Б. Житкова.

Сон на заседании. Берег моря, олеографически голубое небо, пустой пляж, уходящий вдаль. Я иду по темной кромке песка, издали приближается девушка-подросток, босая, подвернутые брюки, клетчатая рубашка. Она смотрит в меня, и я понимаю: она ждет, что я почувствую вожделение, а она поступит, как захочет. Но я не могу почувствовать вожделение, потому что не знаю, какой я? Такой, как есть? как был в давнем возрасте? как представляю себя в фантазиях? И оттого, что я этого не знаю, я медленно исчезаю и перестаю существовать.

Напомню: лингвистические традиции Москвы существовали только для лингвистов. Я учился на литературоведа и поэтому за пять лет ни разу не слышал на лекциях имени Соссюра — только изредка в коридорах. У Пушкина альманашник говорит: Руссо был человек ученый, а я учился в Московском университете . Эти слова мне не приходилось забывать ни на минуту.