Рене Груссе - Чингисхан - Покоритель Вселенной

Их коллеги — «номадофилы» из тех же стран, напротив, склонны делать акцент на историческом творчестве всего общества, породившего этот феномен. При этом монгольский «номадофил», ко всему прочему, будет сожалеть о том, что Чингисхан обескровил Монголию и увел в походы лучшие силы степи, которые навсегда осели и растворились в чужих странах, а у его русского единомышленника можно встретить суждения о том, что «Чингисхан и его ветераны» помешали «…естественному ходу событий», когда могло создаться государство, напоминавшее Тюркский и Уйгурский каганаты, но более устойчивое и менее агрессивное; что «личный интерес стал ставиться выше коллективного, из чего возникли два следствия: инертность и рознь». [60] Гумилев Л. Н. В поисках вымышленного царства. — М., 1992, с. 304.

Любой из этих подходов страдает половинчатостью, неким смещением акцентов, но в сумме они дают причудливую мозаику образа героя. Книга Груссе не является в этом смысле исключением. Российский читатель получил возможность ознакомиться с еще одним, достаточно непривычным для него углом зрения на историю степного завоевателя, проложившего путь к евразийскому единению, на котором выросла впоследствии и Россия.

Груссе — блестящий знаток монгольских, китайских и персидских источников по истории средневековой Монголии и окружавшего ее в тот период мира. История возвышения Монгольской империи описывается им на основе скрупулезного анализа разнородных сведений, жесткого отбора наиболее достоверных фактов. При чтении этой интересной книги, написанной живым языком, возникает масса вопросов, связанных не столько с затронутыми в книге событиями, сколько с интерпретацией этих событий автором. Материал, которым оперирует автор, явно не вмещается в узкие рамки его собственного «оседлоцентристского» подхода: это легко обнаруживается в обилии фраз с оговорками типа: «…не впадая в противоречие, можно утверждать…», «…как ни покажется странным…» и т. д.

В концентрированном виде идеология «оседлоцентризма» сформулирована А. Дж. Тойнби: «Несмотря на нерегулярные набеги на оседлые цивилизации, временно включающие кочевников в поле исторических событий, общество кочевников является обществом, у которого нет истории». [61] Тойнби А. Дж. Постижение истории. Сб. — М., 1991, с. 186. Кочевник, по Тойнби, «выходил из степи и опустошал сады цивилизованного общества» под воздействием внешних сил. «Были две такие силы, которым он слепо повиновался. Кочевника выталкивало из степи резкое изменение климата, либо его засасывал внешний вакуум, который образовывался в смежной области местного оседлого общества». [62] Там же.

Груссе вполне солидарен с учеными, отводящими кочевникам место за бортом исторических событий, но несомненным достоинством его книги, предназначенной для массового читателя, является почти полное отсутствие вытекающих из этой позиции изысканий в области философии истории, подробного обоснования культурного превосходства окружавших монголов народов. Экскурсы Груссе в область исторических оценок мимолетны и занимают в книге совсем немного места. Этим они и интересны, так как передают его общий взгляд на описываемые события в весьма концентрированном виде. В целом же французский историк скрупулезно следует за «монгольским бардом» — автором «Тайной истории монголов», памятника литературы XIII века. Поддавшись обаянию этого источника, Груссе не скрывает симпатии к Темучжину — будущему «Покорителю Вселенной» Чингисхану — и внимательно, с сочувствием, а порой с восхищением прослеживает его жизненный путь.

Обратившись в заключительных разделах своего труда к арабо-персидским источникам, в которых описываются «странствия Чингисхана по афганским горам», автор касается «зверств, чинившихся подданными Завоевателя», и вынужденно делает красноречивую оговорку: «Тот Чингисхан, к которому нас приучил монгольский эпос, говоря юридическим языком, от участия в нижерассматриваемых делах освобожден. Он по-прежнему остается полубогом, существом великодушным, щедрым и величественным, одновременно умеренным во всем, уравновешенным, здравомыслящим и человечным, самим воплощением гуманности, которым всегда видели его подданные… Но что касается войны, в какую оказались втянуты монголы, то вести ее иначе, как по-монгольски, они, будучи стопроцентными кочевниками, полудикарями, уроженцами глухой степи и дремучей тайги, никак не могли, и, не впадая в противоречия, мы заявляем, что Чингисхан является личностью, равной величайшим творцам истории, и не виноват этот «монгольский Александр Великий» в том, что ему выпало возглавить войска, находишиеся приблизительно на той же стадии культурного развития, что и краснокожие индейцы американских прерий XVII века».