Федор Раззаков - Досье на звезд - правда, домыслы, сенсации. Их любят, о них говорят

Рубен Николаевич оказался прав: работа над восстановлением, а точнее сказать, второй редакцией «Принцессы Турандот» объединила все поколения театра. Эта удача знаменовала собой нашу кровную связь с предшественниками, сближала с самим Евгением Багратионовичем, придавала смелости в новых поисках, как угодно неожиданных и на первый взгляд невероятных…»

По словам В. Ланового, роль Калафа стала самой дорогой, самой необходимой и не заменимой ничем в освоении вахтанговской школы. Именно эта роль по-настоящему сделала его вахтанговцем.

В спектакле был занят почти весь цвет вахтанговцев. Кроме упомянутых В. Ланового, Л. Максаковой, Е. Райкиной, Г. Дунца, в нем играли Н. Гриценко, В. Этуш, Ю. Яковлев, М. Ульянов, Ю. Борисова, Э. Зорин. Несмотря на предсказания скептиков, спектакль был тепло принят зрителем и занял достойное место в репертуаре театра.

В. Лановой вспоминает: «Принцесса» — это была первая моя совместная работа с замечательной актрисой Юлией Борисовой. В связи с этим мне вспоминается случай, произошедший во время одного из наших совместных спектаклей.

Есть у нас такая традиция в театре — открывать и заканчивать сезон «Принцессой Турандот», во всяком случае, так было много лет подряд. Сезон подходил к концу. Оставался день до его закрытия, а у меня что-то плохо стало с голосом, да настолько, что слова нормально не мог произнести. Пробовал лечиться, но все безуспешно. Второй исполнитель Калафа В. Зозулин в то время находился в зарубежной поездке. Переносить спектакль было нельзя, заменять — тоже, и ничего другого не оставалось, как только играть, несмотря ни на что.

Я шел на спектакль как на заклание, не зная, чем все закончится. Но вот начался спектакль, и на нем я лишний раз убедился в том, что такое Борисова, что такое настоящий профессионализм на сцене. Я увидел, как Юля, услышав, что ее партнер без голоса, моментально потушила свой голос, перешла на шепот, видел, как она стала выделять меня, разворачивать в зал к зрителям, на ходу менять мизансцены. Сама встала спиной к зрителю, только чтобы повернуть меня лицом к нему, чтобы помочь мне, не заботясь в данном случае о своем премьерстве, только бы спасти, выручить партнера.

Но тут же, на том же самом спектакле я видел и других актеров, которые, не замечая ничего или не желая замечать, видя мою беспомощность, тем не менее продолжали лицедействовать на сцене, вещать во всю мощь своего голоса, причем это неплохие актеры, но не чувствующие партнера».

Много курьезных случаев происходило во время гастрольных показов «Принцессы Турандот». Один из таких случаев произошел в Греции в 1964 году. Дело было так.

Когда вахтанговцы приехали в Афины, им сообщили, что играть спектакль им придется на греческом языке. Большинство актеров восприняли эту новость без особого энтузиазма, но особенно сильно возмущался Николай Гриценко (широкий зритель должен помнить этого актера, в частности, по роли Спеpанского в телефильме «Адъютант его превосходительства»). Дело в том, что у этого актера была плохая память и даже заучивание ролей на русском языке доставляло ему массу хлопот. А тут предстояло учить роль на греческом. Короче, было отчего прийти в отчаяние. В конце концов, видя, что у него ничего не получается, Гриценко решил прибегнуть к хитрости — заготовил шпаргалки. Репризы первого акта он записал на одном обшлаге рукава, второго акта — на другом, на галстуке, на отворотах пиджака и т. д. Он всерьез рассчитывал, что во время спектакля ему удастся подглядывать в свои записи. Но он просчитался. Времени на то, чтобы читать свои каракули на сцене, у него не было, он стал путаться, и даже суфлеры, которые находились по бокам сцены, не всегда могли ему помочь. В конце концов в один прекрасный момент Гриценко замолчал надолго и никак не мог вспомнить текст. Партнеры, видя, что коллега «поплыл», стали шептать ему со всех сторон: «Переходи на русский текст, на русский». Действительно, в затянувшейся паузе даже такой выход был бы спасением. Но тут проп юшло неожиданное. Гриценко обвел партнеров по сцене вопросительным взглядом и в отчаянии произнес: «Ребята, а по-русски-то как?» Оказывается, пока он учил роль по-гречески, русский текст напрочь вылетел у него из головы. В зале стоял невообразимый хохот. Но, по воспоминаниям свидетели этих событий, люди смеялись по-доброму, прекрасно понимая муки зарубежных исполнителей.

С именем Н. Гриценко связана еще одна хохма, на этот раз напрямую касающаяся героя нашего рассказа Василия Ланоного. Во время одного из представлений все той же «Принцессы Турандот» Гриценко внезапно вместо канонического текста разразился собственной эпиграммой: