Array Array - Двадцать лет в батискафе.

Напряжение ходовой батареи аккумуляторов — 115 вольт, сила тока в цепях прожекторов — 9 ампер. Стало быть, с электрооборудованием все обстоит хорошо. Убедившись по индикаторам течи в том, что вода не проникла ни в один из герметичных отсеков, принимаемся за научно-исследовательскую аппаратуру.

Начинаем с того, что нам кажется особенно важным,— со скорости распространения ультразвука. Тут требуется неболь­шое пояснение. Известно, что скорость распространения звука, а значит, и ультразвука, зависит от параметров среды, в кото­рой он распространяется; в нашем случае на нее влияют дав­ление и температура воды. Для того чтобы измерить глубину при помощи эхолота, необходимо знать точную скорость рас­пространения ультразвука. До сих пор ее вычисляли теоретиче­ски, по формулам; проверить эти вычисления экспериментально в камере высокого давления довольно трудно: где здесь взять большие расстояния? Таким образом, только на борту батиска­фа можно проверить различные формулы, выведенные физи­ками. Результаты наших экспериментов должны заинтересовать связистов и подводников — они разрабатывают сейчас систему подводных гидроакустических маяков, по сигналам которых подлодки сумели бы определять свои координаты, не всплывая для этого на поверхность.

В тот день на борту «Архимеда» был установлен француз­ский прибор, проходящий испытания, и американский прибор, установленный в батискафе во время ремонта в Иокогаме. Управление военно-морских исследований США специально прислало нам из Сан-Диего некоего доктора Маккензи, который непременно лично хотел проследить за установкой прибора на «Архимеде». Разумеется, ему тогда было просто не к кому боль­ше обратиться — кто еще мог бы испытать его прибор на таких глубинах? — и все же я весьма ценю его доверие. О, он сумел дать нам понять, что вверяет нашим заботам не какое-нибудь заурядное устройство. Если поначалу мы с Вильмом не вполне уразумели всю значительность предстоящего эксперимента, то, когда доктор Маккензи с нашего разрешения привез на «Mapсель ле Биан» все оборудование, необходимое для испытания и градуирования прибора, мы поняли, что дело это не шуточное: на причал въехал 15-тонный военный грузовик с надписью US NAVY (военно-морской флот США), который был буквально доверху забит баллонами с дистиллированной водой, термосами и прочим снаряжением. Взявшись за работу, доктор Маккензи установил на батискафе две измерительные головки и два счетчика. После каждой серии из пяти измерений, следуя инструк­ции, мы должны были выбивать на ленте показания головок, затем — показания обоих счетчиков; кроме того, нам предстоя­ло заполнить цифрами большие таблицы, заготовленные докто­ром Маккензи.

Все это заняло у нас добрых полчаса. После этого мы ре­шили, что имеем право несколько минут отдохнуть. Каждый прильнул к своему иллюминатору. Мимо нас плыли какие-то рыбы, совершенно равнодушные к батискафу. Пульс жизни весьма ощутимо бьется и на глубине 9100 метров. После стольких погружений это все еще поражает меня. Кто опишет историю морских глубин, тектонические процессы, определившие рельеф океанского дна? Когда мы получим ответы на многочисленные вопросы, которые ставит перед нами наличие жизни на таких глубинах? Наконец, есть вопросы и более практические: как использует человек представившуюся ему отныне возможность проникать в сокровеннейшие уголки океана?

Те, кто после нас будет работать на больших глубинах, наверное, спросят себя: а что чувствовали пионеры, впервые в истории человечества наблюдавшие вот эти морские перья, зная, что над ними — столб воды высотой в девять километров? Что касается нас с Вильмом, то мы прежде всего почувствовали ог­ромное удовлетворение; кроме того, нам передалось спокойст­вие, царившее вокруг, и мы вполне насладились зрелищем, открывшимся перед нашими глазами. Да, действительно, вспо­миная о том, что у нас над головой чудовищная масса воды, мы испытывали легкое головокружение. Но не страх — ибо мы полностью доверяли «Архимеду». Вода кругом была абсолютно прозрачна, но видимость ограничивалась несколькими метрами. Впрочем, на глубине 600 метров в этом отношении все было бы точно так же. Единственное, что напоминало нам о действитель­ной глубине,— это стрелка глубиномера. Но для того чтобы реально представить себе, где мы, приходится сделать над собой мысленное усилие. Положение космонавтов значительно отли­чается от нашего — ведь они видят Землю, имеют возможность непосредственно оценить размеры, масштабы, расстояния, ис­пытывают специфические ощущения — невесомость хотя бы. Все эти факторы постоянно воздействуют на их восприятие окружающего; мы же остаемся в нормальных, естественных условиях; разум порой напоминает нам о гигантской толще воды, окружающей батискаф, но большую часть времени мы на­столько заняты своей работой, что почти забываем, где мы находимся. У нас в кабине условия вполне земные. Но зато когда посмотришь в иллюминатор!..