Анатолий Гладилин - Улица генералов - Попытка мемуаров

В Лос-Анджелесе в интервью редактору «Панорамы» Саше Половцу Юлик со смаком рассказывал, какая теплая у него была встреча с Гладилиным в Париже. Подробности можно прочесть в газете. Саша Половец мне пересказал свою беседу с Юликом, и в частности то, что в интервью не было напечатано. Семенов предлагал Половцу совместные, советско-эмигрантские головокружительные литературно-издательские проекты.

«Это очень заманчиво, — сказал Половец. — Но требует огромных денег, которых у русских эмигрантов в Калифорнии нет». — «А вот о деньгах не беспокойтесь», — ласково улыбнулся Юлик.

В октябре 1991 года я впервые официально прилетел в Москву. «Известия» меня встретили рецензией на книгу про скотину Пелла, с моим портретом на первой полосе. Кто жил при советской власти, тот помнит, какое значение имела даже не сама публикация, а ее место в газете. Ежедневно ко мне, на задворки Можайского шоссе, приезжали из газет, радио и телевидения. Приехали и из программы новостей «Время», и молодой режиссер (теперь б-а-альшой деятель на телевидении) предложил такой сюжет: начнем, мол, с кадров из фильма «Аукцион» (Гадилин в исполнении Басилашвили), а потом вы расскажете, почему вас так невзлюбил КГБ, и Юлиан Семенов в частности. Я сказал, что про Семенова ничего говорить не буду. По моим сведениям, он тяжело болен, и я считаю неэтичным делом полемизировать с человеком, который не может мне ответить.

Сравнительно не так давно мне звонили из Москвы и рассказывали об очередном выпуске программы «Ночной полет», которую ведет Андрей Максимов. По моему мнению, это одна из редких программ российского телевидения, сохранившая интеллектуальный уровень. Был и я когда-то гостем у Андрея Максимова, но на этот раз (про который мне рассказывали) он принимал Олега Басилашвили. И вдруг (опять же по рассказам, сам я этого не видел) Олег Басилашвили прервал беседу и, глядя прямо в телеобъектив, сказал, что он хочет воспользоваться случаем и принести свои извинения Анатолию Гладилину, ибо когда он снимался в фильме «Аукцион», он не знал… Тут каждый звонивший из Москвы давал свою формулировку, по смыслу совпадающую с другими, но по словам отличающуюся. У меня нет точного текста, а выдумывать я не буду. Я не имею чести быть знакомым с Олегом Басилашвили, но если когда-нибудь встречу его в Москве, то просто подойду и скажу «спасибо». Если, повторяю, такой случай представится. Ведь когда мы впопыхах, около магазина «ИМКА-ПРЕСС», распрощались с Юликом Семеновым, мы тоже полагали, что у нас в запасе вечность и еще будет время выяснить отношения.

Когда Булат был молод и незнаменит, он приходил в мой дом на Большую Молчановку, и я его записывал на мой магнитофон. Мой дом! Хорошо звучит… На самом деле это была комната в коммунальной квартире, куда, тем не менее, каждый вечер набивалось много народу, так как ЦДЛ был совсем неподалеку. И каждый вечер я крутил гостям песни Окуджавы, а Булату говорил: «Записаться на мой магнитофон — это все равно что напечататься в журнале „Юность“». Журнал «Юность» тогда был жутко популярным. Да, еще такая деталь, на которую прошу обратить внимание: моя маленькая дочь Алла почти каждый вечер засыпала и спала под песни Окуджавы. А куда было деть ребенка? Комната-то одна.

Потом прошло много-много лет, советским гражданам стало опасно встречаться со своими бывшими друзьями, политэмигрантами в Париже. Опасно не в том смысле, что под конвоем вернут в Москву и расстреляют, но за границу не выпустят — это уж точно. Знаю людей, впоследствии горланов перестройки, шагавших в первых рядах российской демократии, которые мужественно этой опасности избегали. У меня нет к ним никаких претензий. Жизнь есть жизнь. А вот Булат Окуджава уже прямо с вокзала звонил Виктору Некрасову, Владимиру Максимову и мне. Мне он говорил примерно следующее: «Толька, извини, что я не сразу позвонил. Поезд полчаса как пришел, но я не мог найти автомата, и тут какая-то баба суетится». То есть Булату Шалвовичу важно было сразу показать и зафиксировать: он никого и ничего не боится.

Потом опять изменились времена, и в мае 1997 года Булат позвонил мне из Германии и сказал, что они с Олей хотят приехать в Париж просто так, неофициально, отдохнуть, побродить по городу. И не найду ли я ему гостиницу?

— Пожалуйста, — ответил я. — Но ты же всегда останавливаешься у Федотова, на рю де ля Тур. — Федотов тогда был послом России при ЮНЕСКО, а на улице де ля Тур — дом, где живут российские сотрудники ЮНЕСКО.