Дмитрий Быков: Статьи из газеты «Вечерний клуб»

Нам очень нужен бахарь. без него и путина не путина, и рыба не ловится, и зимой скучно при лучине. Вся лучшая русская литература была по своей природе сказочна: Лев Толстой, желавший говорить непременно только правду, причем всю, — очень быстро убедился, что правдой нам всегда кажется худшее из того, что мы знаем о мире и людях. Правда заключается в том, что такой-то глуп, а такой-то похотлив, а еще такой-то — тщеславен, а за всеми благими намерениями стоит жажда наживы и признания. Это очень скучный подход, и гениальный Чехов остроумно его просмеял в моем любимом рассказе «Сущая правда». Никому такая правда не нужна, потому что человек — это тайна, и история человечества празднична (так, между прочим, назвал ее Набоков, очень чуткий ко всякой жестокости, а все-таки признавший преобладание праздника в нашей истории). Без романтики и фантастики литература очень быстро вырождается, и даже пресловутый «социалистический реализм» призывал литераторов, по существу, сочинять сказки о «действительности в ее революционном развитии».

Во времена торжества убогого, ползучего реализма (который гораздо точнее было бы назвать буквализмом) сказка воспринималась как глоток кислорода — вот почему лучшим российским романом о тридцатых годах стала в результате готическая сказка «Мастер и Маргарита». Сказочка, прямо скажем, неровная, не без послаблений врагу рода человеческого, однако в самой ткани ее — сверкающей, звездной, дышащей — куда больше Божественного, нежели в мстительной и кривоватой концепции. Да и хармсовская «Старуха» — страшная сказка, в которой одни часы без стрелок чего стоят, больше рассказала об атмосфере террора, чем вся реалистическая проза того времени. Высокое понятие «реализм» отстаивал в своем романе «Потерянный дом» блистательный петербуржец Александр Житинский, написавший, что реализм в подлинном смысле слова — всегда немного сказка. Иначе он из полноводной реки с цветущими берегами превращается в пыльную заводь со стоячей водой и соответствующим запахом.

Нет ничего удивительного в том, что весь мир сегодня смотрит «Властелина колец» и «Гарри Поттера». И в том, что читает он почти исключительно фантастику, — тоже нет ничего странного или дурного. Рискну сказать, что сказка и фантастика в пятидесятые — семидесятые годы спасали честь советской литературы, потому что на так называемую «серьезную прозу» власть обращала больше внимания. Приговор советской системе братья Стругацкие вынесли еще в шестидесятые годы — какому реалисту-деревенщику удалось бы написать более точную и беспощадную вещь, чем «Улитка на склоне»?! Фантастический элемент оказался необходим и Распутину (искренне считаю его великим писателем): чем было бы «Прощание с Матерой» — лучшая русская повесть середины семидесятых — без образа Хозяина острова, этого странного зверька, полукошки-полусобаки, мифического создания бедного русского сознания? Россия — вообще сказочная страна, в ней все делается чудом, история ее полна сказочных свинств и чудесных спасений — а потому не думаю, что о ней вообще можно писать в духе кондового правдоподобия. Вся русская драматургия советского периода вполовину не так реалистична, как пять сказочных пьес Шварца.

Так что сказка вернулась закономерно — неинтересно же писать про то, что есть.

Я от души порадовался, обнаружив в «Перевале Дятлова» Анны Матвеевой — это одна из лучших и самых увлекательных книг последнего десятилетия — элемент фантастики, сказки, мистики. В документальном-то романе! Детективы Александры Марининой (к которой я тоже, кстати, отношусь не без пиетета) тоже сказочны: в них не так важны интеллектуальные способности сыщиков, как чудесные совпадения и таинственные способности персонажей.

Иной критик заметит, что в наше время деградирует все — вот и читатель упростился, не в силах больше интересоваться действительно серьезными вещами. Извините, братцы, подвиньтесь. «Гарри Поттер» гораздо сложней нынешней британской «серьезной» прозы. Впрочем, и в серьезную полным ходом двинулись сказочные персонажи — от фей до леших. И даже российская фантастика, кажется, выбирается наконец из загончика, где ее так долго держали…

Разумеется, «фэнтези — жанр, имеющий чрезвычайно высокие шансы быть глупым», как заметил отличный наш критик и социолог Сергей Переслегин. Имеющий, но не обязанный, как подчеркнул он же. Я не люблю Толкиена, но экранизацию его книги считаю чрезвычайно удачной и увлекательной, не говоря уж о том, что это по-настоящему красиво. Я считаю сюжетную линию «Гарри Поттера и потайной комнаты» крайне искусственной, но отдельные придумки Роулинг и общий демократический пафос ее книг мне глубоко симпатичны, да и литературное качество ее сочинений вполне сопоставимо с качеством, скажем, кинговских романов (а Кинг — писатель большой, настоящий, наделенный сильной интуицией и железной авторской дисциплиной. Он уж точно скучать не даст). У нас полно слабой и однообразной фантастики, но у нас есть упомянутый Успенский с его потрясающим недавним романом «Белый хрен в конопляном поле», есть Лазарчук, Рыбаков (Ван Зайчик) и Брайдер с Чадовичем, да и Пелевин, слава Богу, был и остается фантастом.