Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-1

Конкретизируя вину каждого из осужденных, отбывших уже по четыре года заключения, в протесте в отношении Н.С. Давиденкова, в частности, отмечалось, что он «…находясь в плену в декабре 1941 года добровольно поступил на службу в немецкую армию, в которой служил до мая 1945 года вначале командиром взвода казачьих войск, а затем пропагандистом отдела пропаганды штаба казачьих войск. За службу в немецкой армии Давиденков немцами был награждён двумя медалями…»

Ещё раз хочу обратить внимание читателей на то, что даже в этом прокурорском протесте, который не отличается, мягко говоря, точностью и объективностью изложения фактов, Н.С. Давиденкову не предъявляется никаких обвинений в том, что относится к тягчайшим преступлениям: участие в боях против частей Красной Армии или партизан как на территории СССР, так и других стран, участие в арестах, допросах, истязаниях и расстрелах граждан как СССР, так и других государств.

И, несмотря на всё это, в протесте резюмируется: «Признав Давиденкова, Польского, Земцова и Гусева виновными в тягчайших преступлениях против советского народа (подчёркнуто мною — К.Х.), военный трибунал определил им чрезвычайно мягкую и не соответствующую тяжести совершенных ими преступлений меру наказания. Прошу приговор от 5 ноября 1945 года отменить и дело возвратить на новое рассмотрение со стадии предварительного следствия».

7 января 1950 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР определением № 5-1795/45 согласилась с доводами протеста и отменила приговор от 5 ноября 1945 года, возвратив дело на доследование.

Не знаю, кто и как проводил «доследование», но 1 ноября 1950 года военный трибунал Северо-Кавказского военного округа на основании статьи 58-1б УК РСФСР приговорил Н.С. Давиденкова к высшей мере наказания (расстрелу).

4 ноября 1950 года Н.С. Давиденков обратился с кассационной жалобой в Военную Коллегию Верховного суда СССР. Однако её определением от 3 января 1951 года приговор в отношении Н.С. Давиденкова был оставлен в силе и 19 февраля 1951 года в г. Краснодаре приведён в исполнение.

Так на 35-м году жизни трагически оборвалась жизнь честного и безусловно талантливого русского человека, человека сложной, противоречивой и трагической судьбы.

А могла ли она быть иной?! Видимо, да!

Так, например, по одному уголовному делу с Н.С.Давиденковым проходил и Л.Н. Польский, осужденный 5 ноября 1945 года как и Н.С. Давиденков, к десяти годам лишения свободы. Приговором военного трибунала Северо-Кавказского военного округа от 1 ноября 1950 года которым Н.С. Давиденков был приговорён к ВМН, Л.Н. Польский был осужден к лишению свободы в исправительно-трудовых лагерях сроком на 25 лет с поражением в правах на 5 лет.

После смерти Сталина определение № 5-1792/45 Военной Коллегии Верховного Суда СССР по протесту Главного Военного прокурора СССР приговор военного трибунала СКВО от 1 ноября 1950 года в отношении Л.Н. Польского был изменён со снижением срока наказания до десяти лет. А вскоре, 14 сентября 1955 года, Л.Н. Польский был освобождён из мест заключения и, несколько позднее, на основании статьи 6 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941 -45 гг.» Л.Н. Польский был признан не имеющим судимости (подчёркнуто мною — К.Х.).

А жизнь Н.С. Давиденкова трагически оборвалась! Но живы и, надеюсь, будут жить его поэзия и проза, его рисунки, напоминая об этом талантливом человеке, страстно любившем своё многострадальное Отечество!

29 июля 39

А.А. рассказала мне, что Левин приятель, студент Ленинградского университета, Коля Давиденков — арестованный в одно время с Лёвой — выпущен из тюрьмы.

28 августа 39

Кажется это было 14-го, днем — раздался телефонный звонок. Пока Анна Андреевна не назвала себя, я не понимала, кто говорит — так у нее изменился голос — «Приходите». — Я пошла сразу. Анна Андреевна объявила мне новость еще в передней. «Хорошо, что я так и думала», — добавила она [23] Новость — известие о предстоящей отправке Левы на север и о свидании с ним… А.А. просила меня срочно раздобыть теплые вещи для сына. .

Мы побыли минутку у нее в комнате. Я соображала, куда и кому звонить. Анна Андреевна была такая, как всегда, только все разыскивала в сумочке чей-то адрес, и видно было, что она все равно не найдет его. По телефону мне удалось довольно быстро условиться о шапке, шарфе, свитере. Все, кому я звонила, сразу, без расспросов, понимали всё. «Шапка? Шапки нет, но не нужны ли рукавицы?» Сапоги, сказала Анна Андреевна, в сущности, есть: они гостят у кого-то из друзей. Мы отправились за сапогами вместе (Анна Андреевна не могла объяснить мне, куда ехать). Долго ехали на троллейбусе. Разговоров по дороге я не помню. Дверь открыл нам высокий носатый молодой человек [24] Коля Давиденков. ; она сообщила ему свою новость; он кинулся куда-то вглубь по коридору, и оттуда раздался женский вскрик: «Что ты говоришь!» Маленькая женщина провела нас в комнату, мещански убранную, потом в столовую. Анна Андреевна пыталась выпить чаю, но не могла. Оказалось — сапоги в починке. Молодой человек — Коля — обещал «выбить их из сапожника мигом», потом объявил мне, что завтра зайдет за мной в 8 часов утра.