Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-4

Генералы Петр Краснов, Семеон Краснов, Андрей Шкуро, Тимофей Доманов и Келеч Гирей были отделены от основной массы офицеров и забраны в Баден-бей-Вин, откуда затем самолетом переправлены в Москву на Лубянку. Остальные офицеры, включая моего отца, были посажены в тюрьму в Граце и 3-го июня отправлены поездом, следовавшим через Венгрию и Румынию, в Сибирь.

Полковник А. М. Протопопов перед выдачей казаков в Лиенце. 1945 г.

Офицеры не имели ни малейшего представления о судьбе своих семей в Лиенце. Также и мы, уцелевшие члены семей, не знали, что произошло с нашими мужчинами. Зная, что Сталин мечтал свести счеты как со своими старыми врагами царскими офицерами, так и с бежавшими советскими гражданами, мы даже не могли представить, что некоторые из наших офицеров останутся живы после встречи с Советами. Страшные предположения только усилились после публикации 17-го января 1947 года в газете «Правда», официальном печатном органе коммунистической партии СССР, сообщения о том, что генералы П. Краснов, А. Шкуро, Г. фон Паннвиц, С. Краснов, Т. Доманов и К. Гирей были повешены.

Условия капитуляции требовали пленения всех немецких военнослужащих. Не должен был избежать этого и оберет (полковник) Протопопов. Он всегда держался как солдат, но даже в самых худших своих мыслях не предполагал, что в плену его и его товарищей будут судить как преступников.

Читатель ознакомился теперь и с обратной стороной медали — узнал те эпизоды биографии Алексея Михайловича Протопопова, которые он не счел необходимым представлять на рассмотрение советского судилища. Но были ли эти эпизоды достаточным основанием для того, чтобы судить военнопленного, с оружием в руках и с поднятым забралом отстаивавшего свои убеждения, боровшегося с узурпаторами, бессовестно захватившими власть в некогда прекрасной и великой России?

Конечно, нет. Ведь и статья 58-2, и статья 58-3 и многие другие статьи Уголовного Кодекса РСФСР были придуманы большевиками исключительно для того, чтобы физически уничтожить своих политических противников, открыто боровшихся с ними на фронтах гражданской войны, а затем вынужденных уйти в эмиграцию.

По совести, ни Алексей Михайлович Протопопов, ни другие его соотечественники, выброшенные в эмиграцию, вынужденные — кому удалось! — принять иностранное подданство, не подлежали юрисдикции советского суда. Они не расправлялись во время войны с мирным населением, не совершали иных военных преступлений. Они не были гражданами Советского Союза ни в прошлом, ни в настоящем. Они не были дезертирами Красной Армии. Они ни одного дня не воевали вместе с германскими войсками на территории Советского Союза.

Братские могилы на казачьем кладбище в Лиенце на месте лагеря Пеггице, где были выданы казаки.

Так за что их было судить советскому суду? Только за то, что они не приняли большевизм и исповедовали иное политическое мировоззрение.

Во всем цивилизованном мире такой суд именовался политическими репрессиями, отягощенными к тому же грубым нарушением даже той пародии на законность, которая существовала в СССР.

Подсудимым не давали пользоваться услугами адвокатов, на суд не допускались ни представители защиты, ни представители обвинения, ни свидетели, все показания бессовестно искажались в нужную для вынесения обвинительного приговора сторону.

И только очень немногим удавалось добиться хотя бы видимости соблюдения их прав.

Одним из таких борцов за справедливость был военнопленный Алексей Михайлович Протопопов, три года ведший неравную борьбу.

Но ни ему, ни его соратникам эта борьба успеха не принесла.

Мой отец, Алексей Михайлович Протопопов, в числе других офицеров был освобожден из ГУЛАГа благодаря заступничеству канцлера ФРГ г-на Конрада Аденауэра и вдовы президента США г-жи Элеоноры Рузвельт. В январе 1957 г. после всяких перипетий он поселился в Вене, но после покушения на его жизнь, совершенного в конце того же года неизвестными лицами, он переехал в Мюнхен и жил там под именем Александра Ритгера.

Мы не знаем причин покушения, но отца не оставляла мысль, что оно так или иначе было связано с событиями, произошедшими в Кемерове, точнее говоря — с тем фиаско, которое потерпел «военный трибунал войск МВД Западно-Сибирского округа». Я пишу название этого судилища в кавычках, потому что — как убедился, по-видимому, и читатель — оно не имело ничего общего с нормальным судопроизводством, принятым в свободных цивилизованных странах.