Александр Гусев - Гневное небо Испании

Всматриваюсь в лица мужчин, женщин, подростков, детей, идущих по раскаленному шоссе. У многих задумчивый, мечтающий вид. Приметил, как один парень подхватил на руки маленькую, седую старушку. Он нес ее, покраснев от напряжения. Видимо, это была его очень уставшая мать.

Поворот за поворотом… Море то слева, то справа, горный пейзаж и аромат леса…

И Таррагона… Чадящие остовы полусгоревших перевернутых машин, дымящиеся развалины домов, развороченные мостовые, запах тола, пятна свежей крови на белых, ярко освещенных солнцем стенах. Люди разгребают землю, пепел. То ли они откапывают заживо погребенных, то ли стараются спасти уцелевший скарб.

Женщины в черных платках, длинных черных платьях. Обычная одежда тех, у кого мужья, отцы зарабатывают гроши.

— Только что кончился налет фашистской авиации, — пояснил переводчик.

На одной из узких улочек прямо на дороге женщина в сером от пыли платье. Она то ласкала нечто бесформенное, окровавленное, то, подняв лицо к небесам, воздевала кулаки и кричала монотонно, дико, остервенело. Мы не сразу поняли, что перед ней обезображенный труп ребенка.

Шофер остановил машину, с силой потер рукой горло, как бы желая сдержать крик души.

Лица ребят словно окаменели. «Скорей, скорей туда, к линии фронта, чтоб не стиснутые в жажде мести кулаки, а оружие было в наших руках!» — вот что читалось на этих лицах. Нам не терпелось. Как можно быстрее хотелось получить самолеты, взмыть в небо и лицом к лицу встретиться с врагом.

У выезда из городка патрули с красными повязками на рукавах проверяют наши документы. Суровые взгляды. Приветствия — поднятый к виску сжатый кулак.

Торжественные слова:

— Вива Русия!

Приветственные слова «Вива Русия!» мы слышали каждый раз, когда встречались и беседовали с убеленными сединой рабочими или с черноголовыми юркими школьниками. Они выражали благодарность и признательность Советскому Союзу за то, что он направил своих добровольцев, дал оружие в трудное для испанцев время, чтобы помочь им в борьбе с фашизмом.

Таррагона осталась позади. Снова дорога. Беспокойная, пыльная. Машины повернули на запад, моря уже не видно. Вскоре мы оказались в полуразрушенной Тартосе. Она на берегу Эбро. Река здесь как бы образует дельту, разделяясь на несколько рукавов. Бурная, рыжая Эбро несет в море массу ила. У ее впадения — множество отмелей, и море далеко окрест тоже рыжее.

Испанские друзья предложили в Тартосе пообедать.

Заходим в ресторан. По долгим переговорам и жестам официантов догадываемся, что с продуктами здесь тяжело.

— Нас могут накормить только сладким рисом, — сказал Федя.

— Рис так рис, — ответил кто-то из наших ребят.

Через несколько минут перед нами стояли тарелки с горками горячей рассыпчатой каши, сдобренной красным соусом, который мы приняли за томатный. Бодро взялись за ложки. После первого же глотка глаза у меня расширились, а губы хватали воздух в надежде «остудить» ошпаренный перцем рот.

Иван Панфилов, вытирая непрошенные слезы, сказал, заикаясь:

— Сладкий рис… Это… живой огонь… На лице Ивана появился румянец. Вместе с летчиком-добровольцем Панфиловым мы пересекали Балтийское море, направляясь к французскому порту Гавр, чтобы отсюда добраться до Парижа, а затем — за Пиренеи, в Испанию. Но ни разу я не видел на его лице такого густого румянца, как сегодня.

Попытались потушить «пожар» водой, но во рту и в желудке жара не спадала.

Отведав «сладкий рис», Федя повинился:

— М-да… Пожалуй, я не совсем правильно понял официанта…

А мы поняли другое: владея французским, Федя не силен в испанском. Попробовали еще по ложке. Нет, невмоготу! Даже самые «храбрые» из нас, подбадривая себя словами «к испанской кухне надо привыкать», не осилили и пяти ложек.

Лишь наши шоферы-испанцы, улыбаясь и аппетитно глотая «живой огонь», уплетали свои порции, да и нас выручили. Что не съели — взяли с собой. Едой в полуголодающей стране не разбрасывались.

С завистью смотрел я на испанцев, опорожнивших тарелки. Нам пришлось довольствоваться чашечкой суррогатного кофе и хлебом, который захватил с собой Федя.

Подкрепившись, продолжили путь…

В Валенсии нас разместили по соседству с домом, где находились штаб военно-воздушных сил Испанской республики, командующий ВВС Игнасио Идальго де Сиснерос и его старший советник по авиации, наш бывший командир соединения Евгений Саввич Птухин.

Только мы умылись с дороги, появился Евгений Саввич: