Борис Данилов: Жизнь-поиск

Отец больше к нам не вернулся. Время было тяжелое, голодное, шел 1920 год. Один за другим умерли мои брат и сестра, а мы с матерью кое-как перебились, и я вскоре пошел в школу. Учился, как говорят, «средненько», звезд с неба не хватал.

Из событий детских лет особенно запомнились два. Однажды как-то вечером в январе на улицах Петрограда вдруг остановились трамваи и автомобили, надрывно заревели заводские гудки и паровозы. Я спросил прохожего: «Что это?» Он ответил серьезно, как отвечают взрослому: «Умер Ленин…» Я уже знал о Ленине и как-то всем своим существом почувсгвовал — случилось самое тяжелое и непоправимое.

Другим событием, которое запомнилось, было большое наводнение в 1924 г., когда Нева вышла из берегов и затопила множество улиц огромного города. На нашей улице на Петроградской стороне пароходы и буксиры спасали жителей и переправляли их с одной стороны на другую, высаживая прямо в окна второго этажа. Все это было так необычно и страшно, что врезалось в память навсегда.

Поскольку родных братьев и сестер у меня не стало, я сильно привязался к двоюродным братьям — Александру и Виктору. Они были старше меня, и я старался подражать им во всем.

Не забуду тот день, когда впервые увидел настоящее производство. Мой двоюродный брат Александр Лаврентьев, бывший беспризорник, оказался человеком больших способностей. В 1924 г. он был начальником печатного цеха довольно крупной типографии имени Григорьева. И вот как-то, когда мне было 13 лет, Саша привел меня в цех и представил рабочим как младшего братишку.

Удивительно доброе и благожелательное отношение рабочих-печатников прямо-таки потрясло меня, и я решил: лучшие люди на свете — это рабочие!

Еще запомнилось то уважение, с каким относились пожилые рабочие к моему брату, бывшему вдвое моложе их. Он был опытный печатник и коммунист, поэтому его и выдвинули на руководящую работу.

Саша пристрастил меня к спорту, выучил ходить на лыжах и бегать на коньках, народной, а потом и академической гребле. Стадион печатников на Крестовском острове стал для меня своим.

Другой двоюродный брат, Виктор, работал обмотчиком на заводе «Электрик». Он был заядлый книжник. Давал мне читать книги о путешествиях, о дальних плаваниях, о разных странах. По вечерам и в белые ночи мы с ним часто ходили в порт и с завистью глядели, как отплывают в дальние страны корабли.

В одну из белых ночей я и еще двое таких же сорванцов тайно отплыли на парусной лодке от причала у Биржевого моста на Неве и отправились в свое первое «дальнее плавание» по Финскому заливу.

Снаряжение тайно готовили в течение двух недель, так что были довольно хорошо обеспечены, и все же в открытом море мы, конечно, встретились с многочисленными трудностями. Это было первое испытание нашей мальчишеской стойкости и выносливости. И мы не сдались, не повернули сразу домой. Проплавали почти три недели, приставали к берегу в Петергофе, Ораниенбауме, Сестрорецке, Лисьем Носу и еще в нескольких местах на берегу Финского залива. Ловили рыбу, купались, загорали, готовили себе обед на костре. По возвращении нас ждала хорошая взбучка от родителей, которые уже решили, что мы утонули.

Но в конце концов после долгих дебатов старшие все же смирились с нашей страстью к морскому бродяжничеству, и на следующее лето мы снова плавали, теперь уж «на законном основании». Старшие даже помогли снарядить нашу экспедицию.

…В 199-й трудовой школе I и II ступени, где я проучился 9 лет, хорошо была поставлена спортивная работа. Преподаватель физкультуры привил нам, ученикам, любовь к спорту, которая не покинула меня до сих пор, через 40 лет.

В 1930 г., когда мы закончили 9-й класс, было объявлено, что будет 10-й класс и что надо учиться еще год. Однако я, как и многие товарищи по школе, учиться еще год не захотел. Мой отчим, работавший электромонтером на заводе имени Свердлова, согласился с моим желанием и однажды предложил пойти с ним на завод: «Может быть, понравится, тогда будешь у нас работать». Отчима на заводе все знали, он проработал там 25-лет. Он водил меня по цехам, показывал разные станки и машины. Мне понравилось на заводе. Как я потом узнал, это был старейший в стране станкостроительный завод «Феникс», основанный 100 лет назад. Находился он на Выборгской стороне, между знаменитыми заводами «Арсенал» и Ленинградским металлическим.

В годы первой пятилетки машиностроительные заводы очень нуждались в инструментальщиках, и руководство станкозавода имени Свердлова решило организовать инструментальную школу. Однако Ленинградский обком профсоюзов расширил это полезное начинание и на базе завода открыл большое училище инструментальщиков, готовящее кадры для всех инструментальных цехов ленинградских предприятий. В училище было принято 700 ребят, окончивших в 1930 г.: 8-й и 9-й классы средней школы. Срок обучения был установлен в три с половиной года. По окончании училища выдавался аттестат за 10-й класс. Таким образом, молодой человек получал среднее общее образование и специальность токаря или слесаря-инструментальщика от 3-го до 5-го разряда тогдашней 8-разрядной сетки. Отчим устроил меня в одну из групп токарей этого училища.