Иван Рахилло - Московские встречи

Чкалов оглянулся по сторонам — город кружился домами, улицами, зеленеющими садами. «Скорее бы аэродром. Как долго я лечу», — думал он, ощупывая левой рукой уши.

С трудом посадив машину на землю, Чкалов необычно тихо подрулили в ангару, где ждал его механик. Он вылез на крыло усталый и разбитый, будто возвратился из дальнего перелёта.

— Пролетел всё-таки, браток…

— Куда пролетел? — спросил механик, недоумевая почему командир говорит «всё-таки».

— Под мостом пролетел!

Механик стоял на месте, удивлённо раскрыв рот. Потом сообразив, заметил:

— То-то вы так побледнели…

Лёг на траву и закрыл глаза. Он был счастлив, что одолел страх, что выполнил задуманное.

20 июля 1936 года на рассвете с одного из подмосковных аэродромов взлетел длиннокрылый одномоторный самолёт АНТ-25 и лёг курсом на север по направлению острова Виктории. Тяжёлую одиннадцатитонную машину, нагруженную различными запасами и аварийным имуществом — палатками, радиостанциями, лыжами, спальными мешками, ружьями и астрономическими приборами, поднял в воздух командир самолёта Валерий Чкалов, стартуя в первый трансарктический перелет по неизведанному маршруту: Москва — Петропавловск-на-Камчатке.

Вместе с Георгием Байдуковым Чкалов давно мечтал о таком перелёте.

Третьим примкнул к ним один из опытнейших воздушных навигаторов Александр Беляков.

…Самолёт летел на северо-восток.

Чкалов сидел за штурвалом в лёгкой кепке, повёрнутой козырьком назад, и удовлетворённо посасывал пустую трубку — курить в самолёте не полагалось.

Сосновые леса и берёзовые рощи Подмосковья уходили под узкое крыло самолёта.

Прозрачное сияние винта веселило душу. Чкалов был горд, что ведёт эту сильную и послушную машину.

Впереди солнечно сверкнула, отражая небо, голубая Волга — река его детства и юности. Неотстающая тень самолёта наискось пересекла реку. Валерий Павлович вспомнил, как с женой и маленькой дочкой они катались весной на лодке. «Так редко приходится быть с семьёй, — с сожалением думал он, озабоченно поглядывая на облачный горизонт. — Вот вернусь, обязательно съездим вместе в Василёво».

Самолёт постепенно набирал высоту. Внизу тянулась унылая, безлюдная тундра. Они вышли в устье реки Онеги, к Белому морю. Ветер усиливался. Самолёт пересекал Кольский полуостров. Погода заметно ухудшилась, навстречу ползли лохматые, угрюмые тучи. От одного их вида на душе становилось скучно. Скучно?.. Нет, Чкалову никогда не было скучно. Поднимаясь в воздух на новой машине, Валерий Павлович всегда прислушивался к её голосу: звук винта, рассекающего воздух, рождал музыку. Каждая машина пела на свой лад. Были машины, которые пели весело, были и иные. На машине «Мартинсайд», например, растяжки между крыльев звенели, как струны арфы, — нежно и печально.

Под суровой и, на первый взгляд, нелюдимой внешностью Чкалова скрывалась тонкая, музыкальная душа. В среде лётчиков, людей тяжёлой и опасной профессии подобные наклонности были нередки.

Внизу тускло и неуютно блеснуло Баренцево море, закованное в стальную кольчугу мелкого битого льда.

Пустынный вид моря напомнил разговор с одним инженером-мечтателем, работавшим над проблемой изменения курса тёплых течений.

«Сколько любопытных нерешённых задач оставляем мы будущим поколениям, — думал Валерий Павлович. — Прожить бы ещё лет сто, поглядеть — каких чудес натворят люди на земле!»

Мимо неслись рваные клочья серых облаков: самолёт входил в облачный фронт. Уже не видно концов крыльев, порой чудится, будто машина подскальзывать на крыло, — это хорошо известное обманчивое ощущение слепого полёта. Только неопытный пилот, поверив инстинкту, может совершить ошибку, ведущую к катастрофе.

От долгого неподвижного сидения нестерпимо заныла нога, сломанная ещё в детстве. Стало клонить в сон. Кислород приходилось экономить, запас его всего на шесть часов.

Внизу сквозь тонкую облачную кисею проступили острова и острые вершины архипелага Земли Франца-Иосифа. Вокруг расстилались ледовые нагромождения. Высота полёта — четыре тысячи метров.

Экипаж находился в воздухе уже более суток. От постоянного кислородного голодания кружится голова. Сверкающая белизна снега слепит глаза.

Вскоре над ледяными полями внизу заголубел туман, а вслед за ним поволоклись низкие облака. Сверху тоже надвигался облачный склон — верный предвестник опасного циклона. Самолёт вошёл в тёмное облачное ущелье. То и дело приходилось менять курс, чтобы обойти центр циклона стороной.