Леонид Дубровин - Пикировщики

По мере удаления от Харькова все больше чувствовалось приближение линии фронта. Наш эшелон часто замедлял ход, останавливался почти перед каждым семафором, на станциях и полустанках, пропускал встречные составы, переполненные ранеными, товарные поезда, загруженные оборудованием для заводов, эвакуируемых на восток. Вместе с эвакуируемыми промышленными предприятиями, покинув родные места, ехали рабочие, служащие, инженерно-технические и партийные работники с семьями. Для них в каждом товарном составе были «вмонтированы» пассажирские вагоны. Несмотря на поздний час, люди в вагонах не спали.

Станционные здания и сооружения в большинстве своем представляли печальное зрелище: разрушенные и закопченные стены, а то и просто груды камней да бревен, еще дымящиеся после недавней бомбежки. Запасные пути были забиты составами сгоревших вагонов, искореженных бомбами паровозов.

Ночью на каком-то разъезде партизанский отряд выгрузился и потянулся в сторону леса. Состав дальше не пошел. А спустя два часа я продолжал свой путь на паровозе, торопливо летевшем на запад по особому заданию.

Утром мы остановились против станционного здания.

— Вот и Бровары, — сказал машинист. — Приехали.

Наступил новый день — 28 июля 1941 года.

Штаб авиации Юго-Западного фронта я разыскал, не прибегая к лишним расспросам. От станции пошел за потоком машин, а когда увидел идущих впереди авиаторов — направился за ними. Вышел точно на КПП. После тщательной проверки документов меня провели в политуправление к дивизионному комиссару И. С. Гальцеву.

И вот обычные вопросы — о прежней службе, о семье. Затем я услышал рассказ о состоянии дел в 15-й смешанной авиадивизии, ее отдельных службах и звеньях.

— В самые первые дни войны, — заметил Гальцев, — кое у кого в дивизии наблюдалась боязнь летать на самолетах И-15 и вступать на них в бой с «мессершмиттами». Почему — объяснять, наверное, не нужно?..

Да, разницу в тактико-технических данных наших и немецких истребителей я хорошо знал. Не так-то просто было компенсировать недостаток скорости энтузиазмом.

— Но теперь страх перед «мессерами» преодолен. Наши летчики-истребители научились бить их и на старой технике. Тем не менее, — продолжал Гальцев, — вам надлежит глубоко изучать настроения летного состава, вести большую разъяснительную и воспитательную работу, чутко прислушиваться к мнению коллектива. Не повторите ошибки, допущенной вашим предшественником. Не жаловаться на трудности, а организовать людей на их преодоление — вот в чем соль работы военного комиссара...

Встреча с командующим ВВС фронта генерал-лейтенантом авиации Ф. А. Астаховым состоялась накоротке. Генерал спешил к командующему войсками фронта генерал-полковнику М. П. Кирпоносу и принял меня буквально на коду.

— Надеюсь, Гальцев ввел в курс дела?

— Весьма подробно, товарищ командующий.

— Вот и хорошо. Задерживать не буду — еще встретимся. Вылетайте в дивизию и приступайте к работе.

Пожимая на прощанье руку, Астахов улыбнулся и сказал:

— Получится из вас комиссар дивизии или не получится — зависит от того, как сумеете вдохновить летчиков на победу в бою, организовать техников на труд. Число неисправных машин сейчас растет не по дням, а по часам. Если так пойдет дальше, то скоро воевать нам будет нечем и потребность в командире и военкоме дивизии отпадет. Вам все понятно?

— Так точно, товарищ командующий, — ответил я.

— А коли так, то к исходу семнадцатого августа вместе с командиром доложите о вводе в строй всех неисправных самолетов дивизии — с учетом тех, которые повредятся после сегодняшнего дня.

Об остроте проблемы с ремонтом поврежденных самолетов мне уже говорил Гальцев, поэтому требования командующего я воспринял как одну из главных своих задач.

В дивизию я летел на У-2, присланном из звена управления. Попросил пилота чуть довернуть в сторону — хотелось посмотреть сверху на обороняющийся Киев. Но не удалось — город закрывала сплошная пелена дыма. Только колокольня Печерской Лавры, пронзив серое покрывало облаков и дыма, словно маяк светилась своим позолоченным куполом. Защемило сердце: неужели суждено пасть и Киеву?.. Старший брат городов русских! В который раз ты встаешь грудью на защиту родной земли, отбиваешь натиск орд чужеземных завоевателей!..

Боевую обстановку в этом районе я изучал пока что по карте. Ожесточенные сражения здесь шли с середины июля. Прорваться к Киеву врагу не удавалось, однако левое крыло Юго-Западного фронта подверглось мощному удару в направлении Умани, и наши 6-я и 12-я армии попали в окружение. Уже после того, как я принял дела в дивизии, стала известна судьба окруженной группировки. Пять дней наши войска вели ожесточенные бои в окружении, но силы их иссякали. Часть группировки смогла прорваться к своим, а тысячи бойцов и командиров Красной Армии пали на тюле битвы...