Хороша была и охота ранней весной в период половодья. Мы плыли на лодке по затопленным полям и перелескам, находили сухое место, прятались в зарослях и поджидали прилёта уток, гусей и других перелётных птиц. Однажды, когда я сидел в засаде, на меня набрело целое лосиное семейство: лось с огромными ветвистыми рогами, несколько лосих и лосята. В то утро я не сделал ни единого выстрела, хотя утки и гуси косяками шли прямо над головой. Мне казалось, что если выстрелю, лось меня растерзает.
С большой теплотой вспоминаю и время, проведённое в имении моей московской тёти, куда я часто наезжал на каникулы. Весь год тётя жила в Москве, а летом перебиралась на дачу неподалёку от Мурома. Рано овдовев, она растила троих детей – сына Леонида и двух дочерей, одна из которых, Катя, была моей ровесницей. Во время моих приездов Леонид, Катя и я были неразлучны. Летом детям разрешали приглашать друзей из Москвы, поэтому в доме всегда кто-нибудь гостил, и было шумно и весело. Казалось, там царит вечный праздник. Мы купались, плавали на лодке, играли в крокет, катались на лошадях и нередко устраивали всевозможные розыгрыши. Однажды прошёл слух, будто неподалёку от тётиного имения кто-то видел двух заключённых, бежавших из муромской тюрьмы. Мой двоюродный брат и его приятель решили всех разыграть. Они переоделись в лохмотья и стали гоняться за мной по парку, предварительно договорившись, что я буду размахивать руками и громко звать на помощь. Шутка едва не кончилась трагически. На крик примчался гвардейский офицер, живший в соседнем имении, и открыл пальбу. К счастью, он промахнулся. Бедная тётя, узнав о случившемся, лишилась чувств, и пришлось посылать за доктором. Меня наказали, отправив домой в Муром. В другой раз на тётин день рождения мы стали пускать самодельные петарды. Одна из них случайно угодила на крышу амбара, и амбар сгорел. Меня вновь отправили в Муром. Я уже писал, что в Муроме было много церквей. Наша приходская церковь находилась по соседству с домом; по выходным и в праздники мы отправлялись туда всей семьёй. Моя старая няня, необыкновенно набожная, не пропускала ни одной утренней службы. В церкви мы всегда становились рядом со старостой, вблизи прилавка, с которого продавали свечи. Когда я немного подрос, староста поручал мне ставить купленные прихожанами свечи к разным иконам, а со временем возложил на меня ещё более ответственную обязанность. По приставной лестнице, которую придерживал служка, я взбирался на последнюю ступень, и там, на высоте, казавшейся головокружительной, запаливал свечи в люстрах.
Из религиозных праздников ярче других запомнились богослужения на Пасху. На Руси Пасха считалась самым главным церковным праздником. Её отмечали в первое воскресенье после полнолуния, следующего за днём весеннего равноденствия. Ей предшествовали семь недель Великого поста.
Празднование начиналось в субботу вечером со службы, которая называлась «Полунощница». В полутьме церкви стоял священник в строгом наряде, хор распевал скорбные псалмы, а прихожане держали в руках зажжённые свечи. Незадолго до полуночи из храма выходила процессия, возглавляемая священником (теперь уже в расшитом золотом облачении). В руках у него был крест и тройной подсвечник с горящими свечами. За священником следовали другие служители церкви, неся иконы, кресты, хоругви и Евангелие. За ними выстраивались миряне, и вся процессия (крестный ход) трижды обходила вокруг церкви. Ровно в полночь, завершив третий обход, священник возглашал: «Христос воскресе из мёртвых», и хор подхватывал: «Христос воскресе из мёртвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав». После этого процессия вновь входила в церковь, теперь уже ярко освещённую. Священник поднимал крест, благословляя приход и приветствуя его словами: «Христос воскресе», и все хором отвечали: «Воистину воскресе», а хор многократно пел тропарь. Затем прихожане начинали обмениваться троекратными поцелуями (до революции это тоже было частью ежегодного пасхального ритуала). К этому времени я уже выбегал на улицу пускать петарды, всякий раз надеясь, что моя окажется самой громкой и искристой. А потом вся семья и прислуга возвращались домой – счастливые, несмотря на усталость, неся в руках горящие свечи, от которых потом запаливали лампадки у икон. Стол уже был накрыт к полночной праздничной трапезе, которую после семи недель поста все ждали с особенным нетерпением.
Стол украшали небольшие изящные букеты весенних цветов – розовых, голубых и белых гиацинтов. Высокий, домашней выпечки, кулич занимал центральное место. Рядом с ним стояло ещё одно традиционное пасхальное лакомство – пасха (в форме пирамиды, увенчанной воткнутым в вершину живым цветком). Было также блюдо с крашеными варёными яйцами, жаркое из баранины, ветчина и множество других яств.
Читать дальше