Николай Долгополов - Ким Филби

Три месяца в Испании не прошли даром. Сообщения Филби зашифровывал первым в своей жизни несложным кодом и отправлял в Париж якобы влюбленной в него юной деве. Однажды в Гибралтаре ему пришлось передавать информацию связнику. Ким знал, что это будет Гай Бёрджесс, которого он и рекомендовал в советскую разведку, а вот Гай поразился, увидев в условленном месте старого друга.

Затем последовали запланированное возвращение в Лондон, поиски солидного издания для работы в нем. По совету двух антиподов — связника «Отто» и отца — Филби отправляет статью с испанскими заметками в читаемый всеми «Таймс». Материал публикуют.

Тут я должен сделать небольшое отступление. Неслучайно в декабре 2010 года барельеф с изображением Филби помещен именно на стену старинного особнячка в центре Москвы, где находится пресс-бюро Службы внешней разведки. Филби был отличным журналистом! Его слог прост и в то же время изыскан. Читая материалы его коллеги по разведке Рихарда Зорге, я иногда тонул в витиеватости фраз и длинных, понятных лишь специалисту-международнику отступлениях. Филби же сразу выделяет в своих материалах основное, вокруг которого и крутится действие. Он исключительно конкретен. Не растекается мыслью по древу. Называет вещи своими именами. Его тексты на международную тематику и сегодня, спустя много лет, понятны читателю. Свои талант и энергию Филби отдавал разведке, однако сложись обстоятельства по-иному, он мог бы стать не только классным журналистом, но и писателем. Думаю, если бы Филби решился попробовать себя в любимом им жанре детектива, то какие тут Ле Карре или Юлиан Семенов! Равных ему бы не было.

С Испании и до своего бегства из Бейрута Филби работал в крупнейших национальных изданиях. А ведь британцы — строгие редакторы и требовательные читатели, «середнячка» бы долго не терпели. К тому же именно журналистские способности позволили Филби прийти в разведку.

Везет талантливым, своего упорно добивающимся. Так и в 1937 году обстоятельства играют на руку молодому журналисту — или разведчику. Один из работавших в Испании корреспондентов «Таймс» погиб, другой, рассорившись с начальством, хлопнул дверью. Да и мало кто из специальных корреспондентов рвался в испанское пекло.

И тогда Филби предложили короткую стажировку в «Таймс». Свои задания подготовила для него и разведка, дав условия связи с резидентом в Испании Орловым. Не осталось в стороне и посольство Германии в Лондоне. Возведенный в ранг «сочувствующих», Филби получил рекомендательные письма к франкистам. Воспользовался Ким и своим знакомством с Риббентропом. Так что в 1937 году в Испании сторонники генералиссимуса Франко приняли корреспондента «Таймс» как важную фигуру. Уровень информации «сочувствующего» был гораздо выше, чем в первую командировку. Его больше не стеснялись, открыто говоря о связях с рейхом. Очень кстати пришлось и знакомство с офицером абвера, фактически руководившим немецкой разведкой в Испании. Надо признать, что из тогдашних сообщений Филби еще мало что рассекречено.

Конечно, Ким постоянно писал в газету. Он выработал собственный стиль. Его сугубо информационные отчеты были столь же насыщенны, как и оперативные сводки в Центр…

Миссия в Испании подходила к концу. Дважды он находился на грани гибели. Однажды в руки франкистов чуть не попали коды для связи, которые он по небрежности таскал с собой. Пришлось, применив особый маневр, незаметно проглотить тонкую бумажку.

В другой раз он вместе с тремя коллегами по перу ехал в открытом фургоне грузовой машины. Во время остановки почему-то пересел подальше от кабины водителя — и не зря. В машину попал снаряд, и все, кто был в грузовике, в том числе и пересевший на его место, были убиты. Ким отделался ранением. Провидение?

О произошедшем доложили самому Франко, и тот наградил корреспондента «Таймс» орденом. Такое «признание его заслуг» существенно расширило круг знакомых Филби, и вскоре ему удается получить данные о размере помощи, выделяемой франкистам из Германии и Италии. Первые поддерживали авиацией, вторые — пехотой.

Был и еще один смертельно опасный момент. Вызванный из Испании в Москву резидент Орлов, хорошо знавший Кима, сбежал в Штаты. В письме Сталину он клялся, что в обмен на безопасность оставшихся в СССР родственников обещает не сдавать ни одного советского разведчика и их источников. Что касается «Кембриджской пятерки», то слово было сдержано…