Робин Локкарт - Моя Европа

Сегодня некоторые есенинские революционные стихи по-прежнему включают в советские антологии, но горе тому, кто цитирует Есенина без разбору. В своей книге «Возвращение из СССР» Андрэ Жид рассказывает о русском знакомом Х., который на дружеской пирушке со слезами на глазах стал декламировать стихи Есенина. Андрэ Жид запаниковал и попросил этого русского немедленно прекратить. Или другой пример: в произведении «Это случилось в России» Владимир Петров описывает, как в тюрьме ему довелось познакомиться со школьниками шестнадцати и семнадцати лет, которых арестовали за чтение антисоветской литературы. Под антисоветской литературой подразумевались поэмы Сергея Есенина.

В отличие от своих революционно настроенных соратников по перу, Есенин всегда был поэтом-лириком, и в этом качестве ему навсегда отведено место в русской литературе. В годы Второй Мировой войны я снова и снова перечитывал есенинские строки, находя в его поэтической ностальгии эхо моей тревожной молодости.

Другим поэтом, который заинтересовал меня во время последней войны, был Константин Симонов (Типичный совесткий криптоеврей. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:K-simonov.gifПрим. ред.) . Моложе Есенина и далеко не такой одарённый, он написал несколько лирических стихотворений на военную тематику и, между прочим, отослал книжку, в которой они были напечатаны, одному англичанину с дарственной надписью: «Герберту Уэлсу, на книгах которого я вырос, в знак моего величайшего уважения. К. Симонов, Москва, 16 июля 1943 года». Не каждый советский писатель в наши дни решился бы на такой смелый поступок, но надо понимать, что Симонов давно продался душёй и телом Коммунистической партии и направляет остриё своего пера против Запада, сочиняя вздорные и даже глупые пьесы о Соединённых Штатах. В качестве редактора «Литературной газеты» он позволяет себе подвергать острой критике не только отклонившихся от линии партии советских поэтов и писателе, но и зарубежных. Свою гнусную сущность Константин Симонов полностью раскрыл 27 ноября 1951 года. В тот день большое место в своей газете он отвёл уничтожающей статье, направленной против английского писателя и драматурга Джозефа Пристли, отношения с которым он раньше называл дружескими. (J. B. Priestley, который был в Москве в 1945 году, в свзяи с тем, что премьера его этой пьесы: http://en.wikipedia.org/wiki/An_Inspector_Callsпрошла не в Англии а именно в Москве. И этот неблагодарный Присли после этого ещё и написал небольшую книжицу "RUSSIAN JOURNEY", 1946, где отзывался о России как и положено криптоеврейскому космополиту. http://en.wikipedia.org/wiki/J._B._Priestley) В сорок лет Симонов сколотил уже большое состояние. Он сорит деньгами, торгуя своей литературной репутацией, и, как мне кажется, продавая и свою душу.

Навешивание на современных западных писателей ярлыки декадентов, не означает, что в Советском Союзе полностью запрещена зарубежная литература. Переводы романов Джека Лондона издаются миллионными тиражами, на втором месте идут произведения Чарльза Диккенса. Как и немцы, советские коммунисты не только чтят Шекспира, но и считают его своим. Такой вывод можно сделать, прочитав очередную статью Симонова в «Литературной газете» от 4 октября 1951 года: «Великий английский поэт, гордый «Лебедь с Авона», пересёк море. Он больше ощущает себя дома в Советском Союзе, чем в Англии, где современное буржуазное общество в возмутительной форме перекраивает его смелые идеи. Мы признаём настоящего, нефальсифицированного Шекспира». Константин Симонов – исполнительный служитель советской системы. Думаю, что этой цитатой он даже «переплюнул» самую политически обвинительную речь М. Вышинского.

Мой следующий герой, словно призрак, возник из прежней жизни. В «Воспоминаниях британского агента» я упоминал, что зимой 1918 года в подпольном ресторанчике познакомился с молодым артистом по имени и фамилии Александр Вертинский. (Чистый криптоеврей. Единственный, наверно, сильно картавящий певец - нонсенс своего рода: http://www.tonnel.ru/fonoteka/ispol/983304863_tonnel.gifПрим. ред.) Это был период скоротечной популярности певца, с упоительной тоской вспоминающим об утраченном прошлом. Он выделялся почти женским телосложением (гомосексуалист?) и, появляясь на сцене в образе Пьеро с наложенными на лицо белилами, действительно напоминал привидение. Вертинский мрачно пел о безысходности войны, и москвичи, коротавшие свои ночи в ресторанном угаре, сорившие терявшими свою ценность деньгами на шампанское и меланхолию, снова и снова требовали повторения. Да, это был талант. Только он один по-настоящему запомнился мне из всей плеяды тогдашних исполнителей.