Анатолий Куликов - Тяжелые звезды

А что потом? Опять тюрьма?..

Поэтому сразу после войны, когда отец окончательно вернулся домой, вся семья Куликовых перебралась в расположенный неподалеку поселок Айгурский. Там я и родился.

Одной из самых замечательных черт отцовского характера являлось его сострадание к любому бездомному, беспризорному человеку, какой только мог встретиться на его пути. В то время было много солдат, которые, вернувшись на родину после победы, не находили ни дома, ни близких. Бывало, что село разрушено, кто-то из родных погиб, а кого-то разметало по стране… Те, кому не на что и не на кого было надеяться, просто разворачивались на пепелище и брели куда глаза глядят.

Отец, устроившись на работу шофером, колесил на полуторке по всему Северному Кавказу и часто встречал таких вот неприкаянных людей. Одним легко одалживал деньги: «Когда-нибудь завезешь…», других уговаривал ехать с собой, чтобы те могли устроиться, ожить душой на новом месте. Сколько помню, всегда в нашем доме было многолюдно. Иногда по пять-шесть человек одновременно жили у нас месяцами, пока определялись на работу в совхоз или строили временное жилье. Мама, указывая на отца, иногда даже шутила на украинском языке: «Дэ у чорта не визьмэ, всэ до дому тягнэ…» Но никогда не высказывала недовольства. Наверное, понимала, что в тюрьме или на войне кто-то также помогал ее мужу в трудную минуту.

Наоборот, всегда наши постояльцы были сыты и обстираны. Наверное, в крови у бывших переселенцев были взаимопомощь, гостеприимство, доброжелательность к любому путнику. Без этого на новом месте было просто не выжить. Помню, наезжавшие время от времени чабаны-даргинцы часто оставляли в нашем дворе и повозки, и лошадей. Пока они ходили по рынку, мама щедро рвала в саду целые корзины фруктов. Летом — сливы, абрикосы, вишни. Осенью — виноград. Эти даргинцы варили варенье, а от чистого сердца могли в следующий раз привезти барана. Не было в этом никакой денежной выгоды. Просто добрососедство.

Деревянные полы в доме делали уже на моей памяти, в начале шестидесятых годов. В наших местах лес, доски — дорогое удовольствие. Не каждый себе мог это позволить. И хотя отец работал сутки напролет и неплохо по тем временам зарабатывал, каждый рубль и каждый кусок хлеба доставались ему нелегко. Крестьянский уклад жизни, не терпящий праздности, был привычен и нам, детям. Никогда не помню маму спящей. Я встаю — она уже на ногах, ложусь — она еще работает. Ну ладно, я все же родился после войны. Уже было попроще. Вырос, что называется, при живом отце. А каково было ей, когда осталась она одна с тремя детьми? Работала в колхозе, потом поваром в районной больнице, чтобы кто-то из ребят хотя бы время от времени мог перехватить миску казенной каши…

Старшие мои братья росли, как полагается, настоящими деревенскими мальчишками военной поры. То снаряды откуда-нибудь притащат, то лошадь трофейную домой приведут. В безотцовщине каждый из них ковал свой характер, как того требовала улица и правила того времени. Василий после войны и вовсе убегал из дома с какой-то бродячей группой. Через два месяца его задержали под Харьковом, вернули домой в сопровождении милиционера и сдали отцу под расписку.

Каждому из своих братьев я благодарен, от каждого многому научился.

Родившийся самым последним (в 1946 году отцу был 41 год и 38 — маме), да еще после тех испытаний, которые выпали на долю моей семьи из-за отцовского ареста и войны, я, конечно, не мог не ощущать разницу в возрасте и в мировоззрении, которая была между мной и старшими братьями.

Родившийся в 1927 году, Тимофей даже успел принять участие в войне с Японией в 1945 году. Когда в 1944 году пришла повестка, мама отвела его в военкомат, располагавшийся в селе Дивное. Отступавшие год тому назад немцы взорвали мост через реку Калаус, и щуплому от недоедания Тимофею трудно была преодолеть ее вброд. Тогда мама взяла этого «защитника» Родины под мышку и так перенесла на противоположную сторону реки.

Тимофей отслужил в армии семь лет, а, вернувшись, до пенсии работал в милиции. Что много лет спустя давало основание другому моему брату, Федору, работавшему председателем колхоза, шутливо напоминать мне — офицеру, и Тимофею — старшине милиции, — что мы по сравнению с ним, народным кормильцем, обыкновенные бездельники.

Мы очень его любили и горевали, когда он умер.

Федор оставил о себе добрую славу в наших родных краях. Окончил сельскохозяйственный институт, работал председателем двух колхозов, был председателем райисполкома.