Владимир Глоцер - Вот какой Хармс! Взгляд современников

В. Г.Безусловно.

В. В.Я думаю о разных других людях, нестандартного мышления. Ну хоть взять того же Стерлигова [63] Владимир Васильевич Стерлигов (1904—1973), живописец и график. Был в 30-е годы репрессирован. . Типично для таких людей, мне представляется, — да я так вспоминаю очень больших художников, — Петрова-Водкина [64] Кузьма Сергеевич Петров-Водкин (1878—1939), живописец, график, художник книги, писатель. , Татлина [65] Владимир Евграфович Татлин (1885—1953), живописец и график. , Филонова, — они всегда, по-разному, но акцентировали своеобразие той мысли, которую они вам предлагали. Причем, скажем, какие-то подобные люди ищут форму открыто эксцентрическую, что как будто бы по складу Даниил Ивановича было бы уместно для него. А тем не менее, скажем, очень остроумные и смешные вещи он рассказывал, если хотите, очень заунывно, без всякой подачи.

Я вот вспоминаю Михал Михалыча Зощенко. Он тоже любил рассказывать очень смешные вещи с печальной интонацией, но при всем его уме, таланте, — это все-таки была игра. А вот у Данил Иваныча вы не ощущали никак этого. Скажем, Евгений Львович Шварц, он, прежде чем что-либо вам сказать, он вас уже подготавливал мимикой , что это будет остроумно. Вот, скажем, Олейников — тот просто любил паясничать в быту. Если начисто не знать, что́ и как писал Даниил Иванович, и снимать его для немого кинематографа, то осталось бы впечатление, что это скучный по своему содержанию человек. Может быть, даже чуть чопорный.

Владимир Иосифович, интересно, вот так проходит очень много времени, — интересно, люди очень по-разному вспоминают об одном и том же человеке?..

Прервем до следующего раза.

Наталия Борисовна Шанько (1901—1991), переводчица английской литературы для детей. Жена чтеца Антона Шварца.

Запись воспоминаний Н. Шанько сделана мной 26 августа 1984 года у нее дома в Ленинграде, на Васильевском острове. В письме, написанном буквально на следующий день, 27-го августа, Наталия Борисовна дополняла свой рассказ о Хармсе. Это письмо приводится здесь же, после записи.

Кто его к нам привел, я не помню. Так же, как я не помню, как я познакомилась с Эськой [66] Эська — Эстер Соломоновна Паперная (1900—1987), пародист («Парнас дыбом»), детская писательница, переводчик. Была в конце 30-х годов репрессирована. , тысячу лет знакомы — и не помню. Это примерно половина 30-х годов. У нас бывало много народу, а кто его привел, не вспомню.

Мы жили на Невском, 88, квартира 80.

Всегда подтянутый, всегда вежливый, прекрасно воспитанный. Очень выдержанный.

Почему я спросила вас, как звали двоюродную сестру Марины [Малич], — потому что он сначала приходил не с Мариной. Потом стал приходить с Мариной. Всё чаще и чаще. И так до самого отъезда нашего в эвакуацию, до самой войны.

Итак, я чаще всего видела его у нас дома, на Невском, 88, — там до войны мы и жили. Это был шестой этаж, тогда без лифта, и мы этого не замечали.

Специальной темы разговоров у него никакой не было. О литературе, об общих знакомых. Масса трепотни было, масса смеха... В пьесе, которую он посвятил нам с Антоном Исааковичем [67] А. И. Шварц. Муж Н. Б. Шанько. , встречается Павел Карлович Вейсбрем [68] Павел Карлович Вейсбрем (1899—1963), режиссер. Действующее лицо пьесы Д. Хармса — водевиля в четырех частях «Адам и Ева» (1935), опубликованного в журнале «Юность» (1987, № 10). . Это режиссер Антона Исааковича, вот они — с женой, актрисой Марией Призван-Соколовой (она и сейчас у Товстоногова) [69] Мария Александровна Призван-Соколова (1908—2001), драматическая актриса. , — у нас часто бывали. Павлик писал много стихов: смешные и похабные, прелестное было существо. Я нарочно отдала их Машке, потому что если бы было найдено у меня в архиве, то это имело бы совсем другой оттенок.

Это было еще то время, когда он не был женат на Марине. Ходили, ходили, потом поженились.

Вот я помню то, что относится к его самому первому аресту, когда он работал в Детгизе. Когда еще Ираклий сидел [70] Ираклий Андроников. . Вы знаете, кто его посадил? Женя Берш [71] Ничего не могу дополнительно сообщить о ней. . Сволочь такая, она уже умерла, кажется. Она и Эську посадила. Как его фамилия — того, у кого они постоянно встречались на Петроградской стороне?.. Одним словом, когда его следователь допрашивал, Даню, Даниила Ивановича, и спрашивал, почему он так часто бывает на Петроградской стороне у каких-то своих знакомых, зачем они там собираются, Хармс ответил, что они хотят под Невой сделать подкоп под Смольный. Следователь, конечно, страшно взволновался и спросил: «А зачем под Смольный вам надо делать подкоп? Зачем вам Смольный?» Хармс ответил: «А мы хотели узнать, остались ли еще там институтки?» [72] До революции 1917 года в Смольном размещался Институт благородных девиц, при советской власти там находились руководящие партийные и государственные органы Ленинграда. Следователь был очень обескуражен таким ответом.