Олег Куваев - Избранное. Том 3 - Никогда не хочется ставить точку

Но все это, Боря, хреновина. Начал я работу над романом и убедился в собственной глупости, ничтожестве и малом уме. Головы не хватает. В общем то, это нормальный ход событий, всегда так новую вещь начинаешь, в смятении и страхе. Но что то на сей раз очень уж. Просто не знаю, как и быть. Может, действительно смотаться на Памир, самоутвердиться в погоне за винторогими козлами?

И горы, горы. Свихиваюсь я маленько на горных лыжах й (запоздало) на горах. Завалена изба всякими три конями, горнолыжными ботинками и креплениями типа "Невада". Да а.

Душа же по прежнему лежит на Чукотке Омолоне, Колыме и прочих местах. Не знаю, попаду ли туда нынче. Кроме трепа о романе, его ведь еще и писать надо. Дело это трудоемкое, сам понимаешь.

В то же время, Боря, эпоха у меня одна кончилась. Не пишу я. больше этих повестушек, рассказиков этих. Все! Не могу больше. Или надо переходить на следующую ступень, или завязывать с. этим делом.

Кстати, повесть ты должен делать хорошо. В Москве сейчас чрезвычайно трудно печататься. Во первых, все главные редакторы чем то напуганы. Боятся они чегогто, и самое смешное, что неизвестно чего, а это гораздо хуже, чем когда известно. Второе: все редакции завалены. Какой то писательский зуд одолел Вселенную. Третье: густо пошел сибиряк. И не какой ни-будь, а талантливые, настоящие ребята. Распутцн, Машкин, Потанин и. имя им легион. Скажу, что такому парню, как Юра Васильев, сейчас делать в Москве нечего. Об этом я ему и сообщил на днях, посоветовал запастись монетой на первые год два. Короче: на элементарном владении словом сейчас не проскочишь. Нужны мысли, образы и идеи. И причем твои собственные. Короче: работай, Боря и делай хорошо. От дебюта зависит многое. Решение насчет шрифта — ты мне подтверди или прими мой совет заиметь "Москву". Если шрифт, так будем искать и найдем. Без мащинки же в этом деле, коль скоро ты в него влез, не обойтись. И, сам понимаешь, когда твоя рукопись приобретет более или менее благообразный вид и законченность, — я хотел бы ее прочесть перед последним твои заходом. А так направление мыслей у тебя правильное. Еще совет, Боря: если есть какая то возможность закрутить сюжет — обязательно делай это. Это всегда хорошо. Знаю, что трудно это и душа к этому не лежит,"«о это всегда полезно. Писать бессюжетные вещи, которые тем не менее держат читателя (и редактора) в напряжении, могут лишь крупные мастера. У нас в Союзе таких нет. Или они мне неизвестны. Заметь, что такой мастер, как Ремарк, не пренебрегает сюжетом, и наша "библия" "Моби Дик" — это ведь остросюжетная вещь.

А еще запомни одну заповедь, к ней я пришел собственной шкурой и к ней же приходили люди куда более маститые, чем я: если сомневаешься — вычеркнуть или оставить, значшунадо вычеркнуть. Если и образуется пустота, то потом ты это увидишь, но в 95 % случаев от вычеркивания никакой пустоты не образуется. Просто все становится крепче. Это железно, Боря.

И название. Для меня, например, название дает знамя. А следовательно, и стремя. Кстати, киношники твоего

названия "Белой ночи яростный свет" испугались. Очень, говорят, обязывает. Пока сценарий идет под дежурным договорным названием, и я обусловил, что если фильм будет снят достойно, то будет "Белой ночи яростный свет". Согласились они.

Нет названия для романа. Было: "Иди на Восток". Но вспомнил, что есть пресловутый советский бестселлер "Иду на грозу". Для названия романа — особая статья. Оно должно или информировать читателя, или утверждать. Я перебрал названия всех любимых романов, и так оно и есть. Пока рабочее у меня — Часть божественной сути". Дело в том, что люди, делавшие Чукотку и Колыму, были все аки полубогами. Это так, Боря. И прожив пять лет в этой блядской Москве среди всей этой никчемной литературной, журналистской и киношной публики, я в этом утверждаюсь. Нет, Боря, здесь личностей. Есть разного размера акулы и акулки, маленькие наполеончики из картона, хилые псевдогении либо бессильные маразматики типа Машки битницы. Личностей нет.

На роман, Боря, у меня большая ставка. Проще, это как раз тот случай, когда я не моту его не писать. Пусть даже для сундука. Странное дело. Я ведь хотел писать и собрал гору материалов про историю чукотского золота. Но выяснилось, что надо писать либо роман, либо историю. У романа свои законы, у документальной истории —

СВОИ.

Если тебе что либо в голову стукнет, не поленись сообщить. Это я про название.

Идеально название из двух слов, которое что то утверждает. Идеально как образец "Долгая якутская зима". К сожалению, не якутская и не одна зима. Для справки. История сама по себе жестокая и романтическая. Чукотка. Звук ее — это звук летящего высоко за облаками самолета. Чуешь? Поршневой летит Ил 14, на Чокурдах. У меня есть штук шесть семь. Это значит, нет ни одного. Название должно быть единственным. "Ночь нежна" — Скотт Фицдже ральд. "Прощай, оружие" — Хэм. Эх, до чего же тяжко, Боря, кретином быть.