Михаил Никитин: Воспоминания о революционном Новониколаевске (1904-1920 гг.)

— Понимаешь, — говорил он мне, — не мог усидеть в штабе, ведь дерутся мои ребята, с ними шел от самой Казани…

Его присутствие подняло дух красноармейцев, и подчеркивало значение боя: раз сам комиссар дивизиона на батарее, значит, дело не шуточное.

У нас в батарее бойцы в подавляющем большинстве являлись старыми артиллеристами. Естественно, что захваченные у белых новенькие пушки вызвали самый живейший интерес. Но, к сожалению, они оказались английскими, с нарезом прицела в ярдах и незнакомыми по системе. Правда, мы быстро нашлись: заставили пленных, пока еще тех не отправили в штаб полка, показать нам хотя бы наскоро, что к чему. Помню, интерес вызвала упаковка снарядов: не в лотках, как у нас, а в плетенных из прутьев на каждый снаряд футлярах.

— Непрактично, — резюмировал общее впечатление орудийный техник.

Ожесточенность сопротивления белогвардейцев объяснялась не только специальным подбором личного состава частей, дравшихся у ст. Тебисской, дело было и в том, что у них в тылу — от ст. Каргата и до самого Новониколаевска стояли десятки эшелонов, застывших без топлива. 3-я бригада наступала вдоль железной дороги. Батарея двигалась по тракту, шедшему безотрывно от нее. Нескончаемая лента перемешанных между собой теплушек, платформ, товарных и классных вагонов — все это наглядно показывало развал колчаковского режима.

Вот платформы, груженные новенькими английскими пушками, на которых застыла еще заводская смазка. Дальше — вагон со снарядами, патронами, винтовками. Еще дальше украденные колчаковцами с уральских заводов станки. А там пошли вагоны с крупой, сахаром, мукой, готовым платьем, мехами, валенками, мебелью и колчаковскими деньгами…

Наблюдались и страшные вещи. Подъезжаю к распахнутой настежь теплушке, заглядываю: вокруг давно погасшей печки скрючились трупы целой семьи — закоченели от мороза.

Вот мчится навстречу наш разведчик, аж побелел с лица.

— Ты куда так торопишься?

— Товарищ военком, только я открыл дверь, а он как ударит меня по лицу…

— Кто он?

— Мертвец.

— Какой мертвец, говори толком…

Оказывается, вся теплушка набита трупами мертвых колчаковцев: куда собиралось колчаковское начальство увозить трупы, кто его знает. Открыл наш разведчик дверь, застывшая рука белого солдата высвободилась и стукнула бойца по лицу.

Но были случаи и комические. Подходим мы, кажется, к Чулыму. Вечерело. Видим, плетется по дороге крестьянин с огромным мешком за плечами. Увидел, что мы на конях, взмолился:

— Товарищи, дозвольте с вами подъехать, мне бы только вещички положить…

— Какие вещички?

— Да колчаковцы угнали меня в подводы, конь подох, так вот пешком иду домой, хомут там несу, седелку, кое-что из домашности…

— Валяй, клади.

Добрались до деревни, на отдых по знакомству завернули к этому попутчику. Втащил хозяин свой мешок в избу.

— Ну, кажи, хозяин, какой такой твой хомут? Что-то больно тяжелый…

Вытряхнул хозяин из мешка одну пачку: кажется, теплое белье. Развязал — солдатские набрюшники — такие стеганые куски фланели с завязками, которые Колчак выдавал своим солдатам, чтобы они не простужали животы, лежа на снегу в цепи. Тащит вторую связку — набрюшники. Третью - тоже набрюшники… Только на самом дне нашлась одна-единственная пара новеньких солдатских американских ботинок. Красноармейцы хохотали так, что пламя жировика колыхалось, а хозяин отчаянно ругался:

— Черт бы взял этих колчаковцев, десять верст эту дрянь тащил, умаялся…

— Не жадничай, хозяин, не тащи чужого.

Быстрыми темпами мы приблизились к Новониколаевску. Бои шли за железнодорожные станции и населенные пункты.

Стояла суровая сибирская зима с морозами, метелями и буранами. Хотя сибирские старожилы и говорили, что «зима нынче мягкая», но сибирский мороз есть мороз.

Командовавший тогда 5-й армией Г. X. Эйхе поставил задачу: 27-й дивизии 16 ноября овладеть Новониколаевском, 30-й выйти к ст. Пузыревой через Колывань, 35-й занять с. Медведское. Начальник дивизии И. Ф. Блажевич решил сократить эти сроки, чтобы не дать колчаковцам опомниться от тебисского разгрома. Способность дивизии к быстрым маршам уже проверялась не раз, кроме того, люди испытаны в боях, их командиры опытны в военном деле. Командир 3-й бригады Р. И. Сокк служил в дивизии с 1918 года, славился горячностью и дерзостью в бою. Командир 1-й бригады В. А. Степанов — человек большой отваги, настойчивый и упорный. Командир 2-й бригады И. Д. Гусев долгое время командовал у нас же полком и отличался невозмутимым хладнокровием.