Рассел Миллер - Приключения Конан Дойла

Он уговорил Гринхоу-Смита предоставить ему место на страницах “Стрэнда”, и вскоре изумленные читатели вместо привычных рассказов стали получать странные повествования, публиковавшиеся под заголовком “Неведомые берега”. Например, об эктоплазме, некой вязкой светлой субстанции, которая выделяется через нос, уши и прочие отверстия медиума, а затем служит основой для материализации тел. Из нее, например, созданы привидения.

Вполне понятно, что Гринхоу-Смит неоднократно уговаривал своего уважаемого автора вернуться к выдумкам привычного, художественного толка, которые ему так удавались. Но в ответ он услышал: “Я бы и хотел, но не могу. Не вижу никакой возможности. Я пишу то, что само приходит ко мне”.

Публика недоумевала — солидный джентльмен, воплощение здравомыслия, создатель Холмса и отец дедуктивного метода вдруг превратился в мистика. Драматург Артур Роуз сказал так: “В человеке менее рациональном я бы заподозрил фанатика. И он очень его напоминает, поскольку, например, впадает в крайнее раздражение, едва кто-либо выражает хоть тень сомнения. Однако же “фанатизм” — слово, совершенно неприменимое к этому человеку. Я бы сказал, что в нем нет намека на мистика. Однако в глазах его загорается что-то очень похожее на фанатизм, когда речь заходит о спиритуализме. Его приверженность этому есть не что иное, как истинная вера, ради неё он, сколько я знаю, жертвует и деньгами, и многими другими жизненными интересами”.

Да, это было верное суждение: достаточно прочесть “Новое Откровение”, которое вышло в июне 1918 года, где Дойл излагал свое кредо. Спиритуализм, уверял автор, “принесет в мир невиданное доселе развитие человеческой мысли”. В книге подробно излагалось, как пересекать границу в иной мир, — якобы достоверные сведения, полученные через медиумов. Духи рассказывали, что на том свете все замечательно, никакого ада нет, но для особо искалеченных душ имеются санатории. Подлечился — и радуйся загробной жизни — ни тебе мучений, ни болезней, ни горестей.

“Новое Откровение” вызвало у критиков смешанные чувства. “Дейли кроникл”, где Дойл публиковал свои репортажи с Западного фронта, написала, что это “очень честная, очень мужественная и решительная” книга. “Дейли ньюс” также выразилась с почтением, зато “Таймс” обвинила Дойла в “невероятной неискушенности” и рекомендовала автору получше ознакомиться с фактами. А вот в “Санди экспресс” жирный заголовок ставил перед читателями вопрос: “Конан Дойл сошел с ума?” Впрочем, сама статья была вполне доброжелательная, автор признавал былые заслуги Дойла и его право не только излагать свои мысли, но и быть услышанным. В спиритуализме, заключал журналист, масса вранья и надувательства, но не исключено, что есть там и зерно истины.

Как обычно неутомимый, Дойл много ездил с лекциями по спиритуализму. Сначала побывал на юге страны, затем в центральных графствах, и повсюду собирал полные залы. Он делал краткий обзор своего “Нового Откровения” и подкреплял “философские” соображения слайдами, на которых были смутно видны явившиеся на контакт духи. Основной тезис его докладов был таков: традиционные религии исчерпали себя, а спиритуализм, во многом разделяющий современные научные теории, представляет собой некую “научную религию”, чем-то близкую материализму.

Он должен был читать лекцию в Ноттингеме, когда пришло письмо от дочери Мэри — Кингсли скончался. Однако он не посчитал это поводом отменить турне. Даже в тот самый вечер он не отменил лекцию, а когда ему предложили это, мрачно сказал: “Нет, ни при каких обстоятельствах я не обману ожиданий публики. Они привыкли мне доверять, я должен быть достоин этого доверия. Да и Кингсли этого хотел бы”. Кроме того, будучи убежденным спиритуалистом, он полагал, что Кингсли лишь перешел в иное измерение, откуда вскоре даст о себе знать, о чем он и сообщил аудитории.

Иннесу он написал: “Старина, ты, должно быть, уже знаешь наши печальные новости. Я должен выступать сегодня вечером, а потом вернусь в Лондон, чтобы хоть как-то помочь Мэри. Она держится изумительно. Похороны нашего дорогого мальчика в четверг. Я с трудом все это осознаю и совершенно оглушен. Меня радует лишь то, что мы никогда в жизни не ссорились. Знаю, что ты мысленно со мной. АКД”. Похоронами занималась Мэри.

В следующем году Дойл прочел сорок лекций в Англии и Шотландии. У него дома, в кабинете, висела карта, на которой он отмечал все города, где побывал, а на столе лежала папка с сотнями приглашений от спиритуалистических кружков и сообществ. Окликнуться на все он не мог — просто физически не хватало времени. Смерть брата в феврале 1919-го не нарушила расписание его выступлений. Матери он регулярно посылал бодрые, оптимистические отчеты о своей деятельности, хотя она ясно дала понять, что не одобряет ее.