Марк Полыковский - Конец Мадамин-бека (Записки о гражданской войне)

Ребенку мы дали имя Георгий. Закутанного в цветное одеяльце, его принесла из больницы няня — мать после тяжелых родов и пережитых волнений чувствовала себя слабой — и передала командиру отряда Кужело. И снова, как и в первый раз, я увидел на его лице удивительно теплую радостную улыбку, будто он держал в руках собственное дитя. Стоя, Кужело произнес речь по-немецки. Это были вдохновенные слова, исполненные искреннего чувства. Не все понимали командира, но сердцем улавливали и светлую радость, и грусть утраты, и пламенную ненависть к врагу, и мечту. Свою речь Кужело перевел на чешский, а затем на русский язык. Он призывал товарищей отомстить за смерть Матвеева, бороться с басмачами, не складывать оружия до победы мировой революции. В ответ бойцы дружно кричали «ура!» и стреляли из маузеров и винтовок в расписной потолок купеческого собрания. Пышная люстра звенела, рассыпаясь осколками.

Я вступил в отряд, созданный задолго до моего приезда в Коканд и уже имевший свою славную историю. Он возник из партийной дружины, организованной летом 1918 года по решению Кокандского уездно-городского комитета РКП(б). Интернациональная по своему составу, дружина включала в себя русских, украинцев, узбеков и не пожелавших вернуться на родину бывших военнопленных — чехов, венгров, немцев. Этой дружине дали название Партизанского отряда имени III Интернационала. При организации в отряд записалось сорок человек. В основном это были люди военные, имеющие опыт и знающие оружие. Командиром назначили председателя секции интернационалистов Кокандского Совета рабочих депутатов Эрнеста Францевича Кужело.

В отряде я узнал его биографию, — довольно обычную для того времени и кажущуюся сейчас удивительной. Чех по национальности, уроженец австрийского городка Кутна Гора (Кутеберг), прапорщик запаса, он был призван в 1914 году в армию по мобилизации. На второй день по прибытии на фронт Кужело вместе со своей частью перешел на сторону русских и всю первую мировую войну сражался против немцев и австрийцев в составе чешской национальной дружины.

В Фергану Кужело приехал в январе 1918 года вместе со своим фронтовым другом, старым туркестанцем доктором Домогаровым. Здесь он снова взялся за оружие и стал вскоре командиром партизанского отряда. Слава его быстро разнеслась по Ферганской долине. Без малейшего преувеличения можно сказать, что в то время в наших краях не было командира Красной Гвардии более популярного, чем Кужело. Веселый, жизнерадостный, беззаветно храбрый, он слыл в народе непобедимым. Враги боялись его. и одно напоминание о Кужело повергало их в ужас. В бою он вел себя бесстрашно, первым бросался в атаку и увлекал за собой бойцов. Его смелость к суровость в минуту боя сменялись добротой и отзывчивостью, когда стихали выстрелы и он оказывался среди товарищей. Кужело уважали не только друзья. Сдавшийся в 1919 году военный министр так называемого ферганского басмаческого правительства царский генерал Муханов сказал: «Если все большевики такие, как Кужело, то я сожалею, что не могу состоять в этой партии». Кстати, этому же Муханову принадлежат известные слова, ставшие во время войны крылатыми: «Лучше большевистская пуля, чем английский зонтик!». Когда генерал сложил оружие и был прощен Советской властью, его суровый противник по фронту командир Кужело помог Муханову в устройстве на службу. Таков был этот человек.

После организации отряда в него включилась сдавшаяся Кужело группа бывших басмачей во главе с курбаши Мулла-Умаром. Группа была невелика, но крепко сдружилась с бойцами отряда и стала его однородной живой частицей. Сам Мулла-Умар, прежде боровшийся с Советской властью и входивший в командную верхушку банды Иргаша-курбаши, порвал навсегда с басмачами и верой к правдой служил революционному делу. Говорили, что еще в ставке Иргаша возникли противоречия между ним и новоиспеченным командующим басмаческими силами. Противоречия вылились в кровную вражду, едва не дошедшую до вооруженного столкновения. Опасаясь удара из-за угла, Мулла-Умар тайно покинул Бачкирт и с группой своих людей явился в Коканд, чтобы сдаться Кужело.

Мулла-Умар Низаметдинов родом из Султан-кишлака, Бувайдинского района. Он был высокого роста, с голубыми глазами и русой бородой. Такие типы редко встречаются среди коренных народностей Туркестана.

Мне говорили, что Мулла-Умар и все его двадцать четыре джигита были «кипчаки». По свидетельству историков — это ведь прямые потомки древних половцев, воинственной народности, известной по легендарному «Слову о полку Игореве».