Федор Раззаков - Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика

Отметим, что Романов и Горбачев оба чистокровные русские. Но вот ведь парадокс: первого почти вся еврейская интеллигенция поголовно ненавидела, второго, наоборот, – боготворила. В чем загадка? Только ли в антисемитизме Романова, о котором так любят вспоминать евреи? Думается, проблема в ином: при грозном державнике Романове (кстати, в молодые годы у него было прозвище «Гриша Грозный») новая версия НЭПа вряд ли бы удалась, закованная в ежовые рукавицы. Другое дело при сладкоголосом либерале Горбачеве, который гарантировал евреям такую же свободу передвижения капиталов и их многократного приумножения, как это было при первой версии НЭПа. Вот почему вороватая часть советской номенклатуры взяла к себе в союзники именно еврейскую интеллигенцию: во-первых, хорошо была осведомлена про ее давние разборки с державниками, во-вторых, была уверена, что цели у них с евреями одни – радикальная вестернизация советской экономики и переход от мелкобуржуазной конвергенции , затеянной еще при Хрущеве и при Брежневе благополучно продолженной, к империалистической (то есть смена социализма на капитализм и окончательное замирение с Западом).

Как и подавляющая часть еврейской интеллигенции, Райкин отнесся к поражению Романова, а также к последующей его отставке в июле 1985 года с большим воодушевлением. Собственно, иначе и быть не могло, поскольку у него к Романову были свои давние личные счеты. Что касается его отношения к Горбачеву, то сведений на этот счет лично у меня нет, но все же полагаю, что Райкину он нравился. Да, его могла несколько коробить неправильная речь нового генсека, страдающего словоблудием и не могущим ясно сформулировать конечную мысль, но в целом он наверняка производил на сатирика хорошее впечатление. Тем более что Горбачев отныне ассоциировался у него с поражением его давнего недруга Романова.

Но совсем другое дело, как бы отнесся Райкин к Горбачеву, доживи он до того момента, когда перестройка пошла вразнос, перейдя в перестрелку, а потом и вовсе приведшая к развалу СССР. Все-таки Райкин был евреем старой закваски – земледелец (патриот), а не кочевник (антипатриот). Не был он и евреем-коммерсантом, о чем мы тоже неоднократно говорили: он не был беден, но никогда не придавал деньгам большого значения. Поэтому вряд ли бы его удалось купить благосостоянием, как это произошло с большинством его соплеменников, которые бросились стричь купоны с развала СССР, в то время когда рядом их соотечественники нищали и пухли с голоду.

Но, повторимся, начальный этап перестройки Райкин встретил с воодушевлением, как и большинство советских граждан, мечтавших о реформах, которые смогли бы изменить страну к лучшему.

Итак, 65-летний вполне пышущий здоровьем Григорий Романов был отправлен Горбачевым в отставку самым первым. Чуть позже за ним последуют и остальные неудобные члены Политбюро и кандидаты в него: Виктор Гришин, Динмухамед Кунаев, Гейдар Алиев, Андрей Громыко, Михаил Соломенцев, Петр Демичев, Владимир Долгих. Таким образом Горбачев расчищал плацдарм для своих клевретов, с которыми легче было бы разрушать империю, создаваемую, кстати, не одно столетие и не одним поколением. Чем-то это напоминало давнюю интермедию Аркадия Райкина «Зависть» из спектакля «За чашкой чая» (1954). Ее главный герой – завхоз Лызин – мечтал о тех временах, когда он станет большим начальником и всех уволит. В запале от своих рассуждений, невзрачный завхоз забирался на стол и провозглашал: «Стою, едят тебя мухи, и все. И ничего не делаю. Все вокруг все делают за меня. А я только стою и плюю на всех. Вот я вас всех!»

По сути, тем же самым будет заниматься во время перестройки и Михаил Горбачев: плевать на всех свысока и ни за что не отвечать – ни за развал экономики, ни за пролитую кровь людей, ни за свои демагогические обещания построить «социализм с человеческим лицом».

Вспоминается по этому поводу и другая интермедия Райкина, но уже из 60-х: та, где кадровик вызывает сотрудника и заставляет его стать… изобретателем, хотя тот в этом деле малосведущ. Мораль сценки была в следующем: каждый должен сидеть на своем месте. Так вот, Горбачев явно оказался не на своем. Его удел – руководство краем или областью, но не огромной страной. Когда судьба вынесла его в секретари ЦК КПСС (не без протекции отдельных влиятельных лиц) и он стал заведовать сельским хозяйством, это дело он фактически провалил. А вот Романов, став секретарем ЦК по «оборонке», наоборот, показал себя незаурядным специалистом. Поэтому «оборонка» у нас была в авангарде, а «сельхозка» – в аутсайдерах. Однако именно куратора последней сделали руководителем страны. Итог этого назначения можно было предвидеть заранее: ничего хорошего получиться не могло. И 1991 год это наглядно подтвердит. Но вернемся в самое начало перестройки.