Сборник Сборник: Рассказы о великом Сталине. Книга 2

Ладо и Саша Цулукидзе продолжали ранее начатую. беседу. Ладо говорил о предстоящей работе, о задачах, которые ставил товарищ Сталин. Ладо собирался выехать в Баку для оживления революционной социал-демократической работы среди рабочих нефтяной промышленности, для организации подпольной типографии и издания первой на Кавказе нелегальной революционной газеты. Саша Цулукидзе внимательно слушал Ладо, временами делая замечания. Его сильно мучил кашель.

— О, это замечательно! У нас будет свой печатный орган. Действительно, наша газета, как бомба, взорвется в лагере наших противников. А самое главное — рабочие будут иметь свою собственную свободную газету, выражающую их чаяния и стремления.

Последние слова Цулукидзе произнес с особенным восторгом. Он встал и несколько раз прошелся по комнате, просматривая при этом книги, разбросанные на столе, на табуретке, на подоконнике. Затем стал спрашивать меня, что я читаю, как давно работаю в обсерватории и насколько мы освоили обсерваторские приборы наблюдения. Посмотрев на часы, Саша Цулукидзе потянулся к своей шляпе. Крепко пожав мне руку и так же, как в начале, улыбнувшись, он вышел вместе с Ладо на улицу.

Детство Ладо Кецховели провел в селе Тквиави, расположенном на левом берегу Лиахви, в центре Карталинии. От Гори до села Тквиави 18 километров.

Первоначальное образование Ладо получил в Горийском духовном училище. Каникулы он проводил в Тквиави. Ладо был знаком почти со всеми крестьянскими семьями нашего села, но больше дружил со стариками, которые рассказывали ему народные героические предания.

Население занималось в основном полеводством, пользуясь при обработке земли примитивными прадедовскими орудиями. Урожай едва обеспечивал крестьянам полуголодное существование. Во время сбора налогов в деревне происходили тяжелые сцены. Царские чиновники врывались в дома беднейших крестьян, отнимали в погашение налога скот и все мало-мальски ценное, вплоть до изодранных паласов, заржавленных котлов. Тех, кто сопротивлялся, стражники тут же избивали нагайками.

Ладо бывал свидетелем трагических сцен народного бесправия, и это оставляло в душе чуткого, впечатлительного мальчика глубокий след. Помнится, однажды, прибежал он домой со слезами на глазах, крича: «Зураба бьют стражники». Зураб — слепой старик, часто рассказывал Ладо сказки…

Благотворное влияние оказал на юного Ладо старший брат Нико. Чтение разных книг сделалось привычкой в семье. Ладо все больше увлекался чтением серьезных книг. В Горийском училище в четвергом классе он начал выпускать нелегальный рукописный журнал под названием «Гантиади» («Рассвет»). Номера журнала состояли из 6–8 страниц, исписанных красивым почерком Ладо. Я запомнил этот журнал потому, что в детстве очень любил рисунки, а первая страница журнала всегда была художественно оформлена.

Экземпляры «Гангиади» Ладо привозил во время каникул в Тквиави, показывал старшему брату. Нико предупреждал Ладо: «Будь осторожен, не дай себя поймать с этим журналом, а то исключат из училища».

На изучение предметов Ладо тратил немного времени, он легко усваивал уроки и все свободное время посвящал чтению различных книг. Ладо успел уже перечитать русских и грузинских классиков, Белинского и Писарева. Я помню, как он, вступая в спор со старшим братом, часто называл эти имена.

В мае 1891 года Ладо окончил Горийское училище, а в сентябре поступил в Тбилисскую семинарию.

В первой половине декабря 1893 года Ладо неожиданно вернулся из Тбилиси домой. Приезд был вызван забастовкой семинаристов, в которой Ладо играл руководящую роль. 87 студентов, в том числе брат мой, были исключены из семинарии.

Лишенный права проживать в Тбилиси, Ладо с конца 1893 до августа 1894 года жил в деревне и все время проводил за чтением книг. Его не покидала мысль продолжать образование.

В последних числах августа 1894 года Ладо уехал в Киев, где ему удалось поступить в духовную семинарию. Но в апреле 1896 года за участие в работе революционных социал-демократических кружков Ладо был арестован и через три месяца выслан этапным порядком на родину под надзор полиции.

Некоторое время Ладо жил в Тквиави, а затем в селе Джава, где ему пришлось работать в сельской канцелярии.

В Джаве Ладо тесно сблизился с крестьянами, которые, полюбив его, часто обращались к нему за разными советами.

В сентябре 1897 года Ладо приехал в Тбилиси. Здесь он устроился на работу в типографии Хеладзе, жил нелегально.