Уолтер Айзексон - Стив Джобс

В Сети начали появляться фотографии и видеокадры с истощенным Джобсом, и вскоре стали ходить слухи, что он очень тяжело болен. Пауэлл понимала: эти слухи соответствуют правде и вряд ли утихнут. Два года назад, когда у него отказывала печень, Джобс крайне неохотно согласился взять отпуск по состоянию здоровья и в этот раз тоже сопротивлялся такой идее. Это было словно покинуть родину, не зная, сможешь ли туда вернуться. Когда в январе 2011 года он все-таки смирился с неизбежным, члены совета директоров не были удивлены: телефонное совещание, на котором он сообщил им, что нуждается в новом отпуске, заняло всего три минуты. На закрытых заседаниях он не раз обсуждал с ними, кто должен занять его место в случае, если с ним что-то произойдет. Были продуманы краткосрочные и долгосрочные варианты. В данной ситуации было ясно, что его место вновь займет Тим Кук.

Затем Джобс позволил жене устроить субботнюю встречу с врачами. Он осознал, что столкнулся с проблемой, которая просто не могла возникнуть в Apple. Его лечение было не комплексным, а фрагментированным — каждую из множества болезней лечил отдельный врач: онколог, специалист по обезболиванию, специалист по питанию, гепатолог и гематолог; но они не координировали свои действия, как Джеймс Исон в Мемфисе. «Одна из серьезнейших проблем здравоохранения заключается в недостатке таких специалистов, каждый из которых мог бы возглавить свою врачебную команду», — говорила Пауэлл. Наглядным подтверждением тому был Стэнфорд, где, казалось, никто не интересовался, как пищеварение связано с обезболиванием и онкологией. Поэтому Пауэлл попросила нескольких стэнфордских специалистов приехать к ним домой, куда также приехало несколько врачей со стороны, которые придерживались более агрессивного комплексного подхода — к примеру, Дэвид Эйгас из Университета Южной Каролины. Вместе врачи разработали новый план лечения и устранения боли.

Благодаря научному прогрессу команде врачей удавалось быть на шаг впереди рака. Джобс вошел в двадцатку тех, у кого впервые были изучены все гены раковой опухоли наряду с обычной ДНК. В то время это стоило больше 100 тысяч долларов.

Определение последовательности генов и анализы производились совместно командами в Стэнфорде, Университете Джонса Хопкинса и Институте Броуда. Выяснив уникальную генетическую и молекулярную структуру опухолей Джобса, его доктора смогли подобрать особые лекарства, непосредственно влияющие на поврежденные молекулярные дорожки, ставшие причиной аномального роста раковых клеток. Этот подход, известный как молекулярно ориентированная терапия, был эффективнее традиционной химиотерапии, которая негативно влияла на процесс деления не только раковых, а вообще всех клеток в организме. Панацеей молекулярная терапия не была, но порой казалась чем-то подобным: она позволяла врачам применять большее количество лекарств — известных и редких, доступных или находящихся в разработке, — чтобы выяснить, какие комбинации более эффективны. Когда рак мутировал и одно из лекарств переставало помогать, у врачей было наготове следующее.

Хотя Пауэлл контролировала все, что касалось лечения мужа, последнее слово всегда оставалось за ним. Примером тому стал случай в мае 2011 года: Джобс устроил встречу с Джорджем Фишером и другими врачами из Стэнфорда, специалистами по секвенированию из Института Броуда и Дэвидом Эйгасом. Все они собрались за столом в номере отеля Four Seasons в Пало-Альто. Пауэлл не было, зато пришел их сын Рид. В течение трех часов исследователи из Стэнфорда и Института Броуда рассказывали, что удалось узнать о генетической природе рака Джобса; тем временем тот медленно вскипал. В какой-то момент он прервал специалиста из Института Броуда: тот допустил ошибку, решив сделать презентацию в PowerPoint. Джобс отругал его и объяснил, что программа Keynote , которую сделала Apple , куда лучше, и даже предложил научить его ею пользоваться. К концу встречи Джобс и его команда обсудили всю информацию по молекулам, оценили целесообразность всех видов терапии и составили список тестов, необходимых для принятия решения.

Один из врачей сказал ему, что есть надежда, что его вид рака и другие, ему подобные, вскоре будут признаны хроническим заболеванием, которое можно будет контролировать, пока пациент не умрет по какой-либо другой причине. «Я либо стану первым, кто победит такой рак, либо одним из последних, кто от него умрет, — сказал мне Джобс вскоре после одной из встреч с врачами. — Либо доплыву первым, либо утону последним».