Татьяна Рожнова - Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [только текст]

На другом:

«Здесь покоится Графиня Наталiя Викторовна Строгонова, урожденная Княжна Кочубей скончавшаяся 24 Генваря 1855 г. на 55 году отъ рождения».

Н. В. Кочубей с 1820 г. была замужем за графом А. Г. Строгановым (сводным братом Идалии Полетики), от брака с которым было пятеро детей:

1 — Григорий (1823–1878), женатый морганатическим браком на старшей дочери Николая I;

2 — Сергей, умерший в юности;

3 — Виктор, названный в честь деда — В. П. Кочубея;

4 — Марианна, скончавшаяся в 1839 г.;

5 — Наталья, вышедшая замуж за князя Павла Васильевича Голицына.

Уместно будет напомнить, что юная княжна Наталья Кочубей была предметом увлечения молодого Пушкина. Ей выпала нелегкая судьба: пережить смерть троих детей, внезапную кончину горячо любимого отца, умершего в 1834 г. в Москве от приступа астмы, а спустя 10 лет — и матери, Марии Васильевны, урожденной Васильчиковой (1779–1844). Когда-то влиятельная Н. К. Загряжская, урожденная Разумовская, не имея своих детей, чуть ли не силой отняла племянницу Машу у своей сестры Анны Кирилловны Васильчиковой и, удочерив, сделала наследницей своего огромного состояния. (Сохранился портрет Марии Васильевны Кочубей, написанный Франсуа Жераром ок. 1809 г.)

И вот теперь, по праву родства, все они покоятся рядом — все четверо — потомки во втором и третьем поколении от братьев Ивана и Николая Загряжских.

История этого похищения, происшедшего 5 мая 1851 г., взбудоражила весь Петербург. Поимкой беглецов занималось вездесущее III Жандармское Отделение. Возмутителей спокойствия задержали. «Коварного соблазнителя» заточили в крепость, а беглянку жену возвратили обманутому мужу. Но прежде Лавинию Александровну Жадимировскую, урожденную Бравура, допрашивал генерал-лейтенант Л. В. Дубельт, в отсутствие шефа жандармов графа А. Ф. Орлова возглавлявший III Отделение.

В своих показаниях 18-летняя «преступница» писала:

«Я вышла замуж за Жадимировского по моему собственному согласию, но никогда не любила и до нашей свадьбы откровенно говорила ему, что не люблю его. Впоследствии его со мною обращение было так невежливо, даже грубо, что при обыкновенных ссорах за безделицы он выгонял меня из дома, и, наконец, дерзость его достигла до того, что он угрожал мне побоями. При таком положении дел весьма естественно, что я совершенно охладела к мужу и, встретив в обществе князя Трубецкого, полюбила его. Познакомившись ближе с Трубецким, не он мне, а я ему предложила увезти меня, ибо отвращение мое к мужу было так велико, что если бы не Трубецкому, то я предложила бы кому-либо другому спасти меня. Сначала он не соглашался, но впоследствии, по моему убеждению, согласился увезти меня, и карета была прислана за мною. <���…> Другой причины к моему побегу не было, и другого оправдания привести я не могу, кроме той ненависти, которую внушил мне муж мой» {1333} .

По настоянию Николая I («Государь император высочайше повелеть соизволил взять с вас допрос: как вы решились похитить чужую жену с намерением скрыться с нею за границу…»), допрос Трубецкому был учинен комендантом крепости, которому подследственный ответил: «Я решился на сей поступок, тронутый жалким и несчастным положением этой женщины. Знавши ее еще девицей, я был свидетелем всех мучений, которые она претерпела в краткой своей жизни. Мужа еще до свадьбы она ненавидела и ни за что не хотела выходить за него замуж. Долго она боролась, и ни увещевания, ни угрозы, ни даже побои не могли ее на то склонить. Ее выдали (как многие даже утверждают, несовершеннолетнею) почти насильственно, и она только тогда дала свое согласие, когда он уверил ее, что женится на ней, имея только в виду спасти ее от невыносимого положения, в котором она находилась у себя в семействе, и когда он дал ей честное слово быть ей только покровителем, отцом и никаких других не иметь с нею связей, ни сношений, как только братских. На таком основании семейная жизнь не могла быть счастливою: с первого дня их свадьбы у них пошли несогласия, споры и ссоры. Она его никогда не обманывала, как до свадьбы, так и после свадьбы, она ему и всем твердила, что он ей противен и что она имеет к нему отвращение. Каждый день ссоры их становились неприятнее, и они — ненавистнее друг другу, и наконец, дошло до того, что сами сознавались лицам даже совершенно посторонним, что жить вместе не могут. Она несколько раз просила тогда с ним разойтись, не желая от него никакого вспомоществования, но он не соглашался, требовал непременно любви и обращался с нею все хуже и хуже. Зная, что она никакого состояния не имеет и — я полагаю, — чтобы лучше мстить, он разными хитростями и сплетнями отстранил от нее всех близких и успел, наконец, поссорить ее с матерью и со всеми ее родными.