Эдуард Шарапов - Наум Эйтингон – карающий меч Сталина

Важным агентом был также «Осипов», завербованный в 1928 году, работавший в японской жандармерии шофером, а затем сотрудником особого (политического) отдела жандармерии, работавшего против советских учреждений. В 1929 году при помощи «Осипова» сотрудникам резидентуры удалось подбросить японцам документы, из которых следовало, что 20 их агентов подали заявление о восстановлении их в советском гражданстве. В результате все они были ликвидированы самими японцами. «Осипов» до 1938 года работал на советскую разведку.

В 1927 году был завербован советской разведкой бывший офицер-каппелевец и полковник китайской армии, сотрудник белоэмигрантских организаций «Братство русской правды», «Дружина русских соколов» «Браун», от которого в резидентуру поступала информация о попытках японцев сформировать при помощи атамана Семенова казачьи части для будущей войны против СССР.

Характер работы харбинской резидентуры в 20-е годы против Японии может быть определен по докладу Карина начальнику ИНО ОГПУ Трилиссеру (1925 год):

«Резидентура ИНО ОГПУ в Северной Маньчжурии с центром в Харбине… ведет регулярную и систематическую работу по перлюстрации дипломатических и других секретных почт целого ряда японских учреждений. Японский Генеральный штаб, военные японские миссии в Китае, японские армии в Квантунской области (Порт-Артур), Корее (Сеул), Китае (Тяньцзынь) и другие вошли в сферу действия нашей разведки».

Во времена работы Эйтингона эти задачи вряд ли успели стать неактуальными.

В 1928 году советские разведчики в Харбине под руководством Эйтингона сумели получить информацию о переговорах союзника Чжан Цзолиня, лидера мукденской группы «провинциальных милитаристов» Чжан Сюэляна с японцами о создании в Северо-Восточном Китае «Независимой Маньчжурской республики» на территории Маньчжурии и Внутренней Монголии, под протекторатом Японии, с присоединением Внешней Монголии.

Такие планы угрожали советским интересам. Существует версия, что в 1928 году в Москве было решено ликвидировать Чжан Цзолиня, что и осуществили Эйтингон и руководитель нелегальной резидентуры Разведупра РККА в Харбине Христофор Салнынь («Гришка»), переведя все подозрения на японцев.

4 июня 1928 года на железнодорожном перегоне Пекин-Харбин специальный вагон, в котором ехал Чжан Цзолинь, был взорван. Взрывчатка была заложена в виадуке Южно-Маньчжурской железной дороги около Мукдена. Чжан Цзолинь был тяжело ранен в грудь и через несколько часов скончался в Мукденском госпитале. Кроме него во время взрыва погибло еще 17 человек, в том числе и генерал У Цзяншен. В связи с тем, что железнодорожный узел на стыке Пекин-Мукденской и Южно-Маньчжурской железных дорог вблизи Мукдена охранялся не китайскими, а японскими солдатами, все посчитали, что покушение было организовано японцами.

Исследователи спецслужб до сих пор окончательно не установили, кто «убрал» маньчжурского диктатора, хотя Международный трибунал над военными преступниками в Токио после второй мировой войны счел виновными руководителей японского правительства и армейской верхушки.

Однако ликвидация Чжан Цзолиня не привела к изменению ситуации в Маньчжурии. 27 мая 1929 года китайскими властями был произведен обыск в советском консульстве в Харбине, после чего Эйтингон был отозван в Москву.

Ситуация на КВЖД ухудшалась. В результате 17 июля 1929 года советское правительство заявило о разрыве дипломатических отношений с гоминьдановским правительством. После этого легальные резидентуры ИНО и военной разведки в Китае фактически прекратили свою деятельность. Впрочем, в 1928–1931 годах в Маньчжурии успешно работала нелегальная резидентура разведотдела полпредства ОГПУ по Дальневосточному краю во главе с Борисом Богдановым.

В Китае Эйтингон подружился с многими известными военными разведчиками — Христофором Салнынем, Иваном Винаровым (с ними он вместе работал в Пекине и Шанхае). Существует свидетельство П. А. Судоплатова, что Эйтингон и Винаров «вступили в контакт с Зорге в Шанхае в конце 20-х годов». Иван Винаров впоследствии упомянул в своей книге «Бойцы тихого фронта», изданной в Софии в 1969 году, «присланного в Харбин из управления разведчика Леонида Эйтингона». Учитывая, в каких сложных обстоятельствах находился в то время Эйтингон, этот факт нельзя не признать поступком.

Работа молодого разведчика в Китае была отмечена в 1927 году первым его орденом — Красного Знамени.