Виктор Лопатников - Горчаков

Сквозь строки документа проступают черты Горчакова-министра, открывая достоинства сильной личности, обладающей качествами, с которыми, несмотря ни на что, нельзя не считаться. Всем, кто тогда находился у руля международной политики, стало ясно: в лице нового министра предстоит иметь дело с «крепким орешком», с личностью, не подвластной внешним или корпоративным влияниям, с человеком, который всецело движим национальными интересами России.

Перед нами еще один документ — депеша министра Горчакова послу России в Англии барону Будбергу, написанная в наиболее сложный период начала шестидесятых годов.

Именно в это время, весной 1862 года, мир заполонили апокалипсические сообщения о беспорядках и актах вандализма, которые сотрясали Россию. Охватившие Петербург невероятные по своим масштабам пожары вызвали шок не только у правящей российской элиты и аккредитованных здесь иностранных дипломатов, но и за пределами государства. Были дни, когда, казалось, горел весь город. Пламенем были объяты огромные жилые и торговые массивы, Апраксин и Гостиный дворы. Огонь подбирался к Публичной библиотеке и Министерству внутренних дел. На борьбу с огнем были брошены все силы. Непосредственное участие в тушении пожаров принимал даже сам император. Не лучше обстояло дело в провинции. По поступавшим оттуда сведениям, ситуация была не менее тревожной, акты гражданского неповиновения имели место в разных частях государства.

Казалось бы, указания министра своему представителю за границей должны были бы содержать сухие инструкции о том, какова должна быть позиция посла, отражающая точку зрения государственной власти на внутренние события в трудный для России период. Однако содержание документа оказалось несравненно более широким:

«Теплота высказанного вами чувства позволила мне судить о размерах преувеличенных толков, распространяемых за границею, о положении нашей столицы и России вообще. Это призрак на дальнем расстоянии или же фантастическое здание, строители которого далеко не благоволят к России. Положение наше трудное, как и всякого государства, приступающего к органическим реформам. Пространство империи, разнообразие племен, ее составляющих, увеличивают затруднения. Всеобщая болезнь, свирепствующая в Европе и вне ее, не пощадила и нас; но из всего этого разумный и беспристрастный наблюдатель, пребывающий на местах, не заключит, что мы на краю пропасти и бессильны обуздать волнение умов, а также преступные замыслы, с ним связанные. Все классы общества чувствуют себя не вполне хорошо, и существует некоторое колебание ввиду того, что представляется толпе великою неизвестностью. Дело в том, что она выступила из своих привычек и стоит лицом к лицу с властью, которая, вступив на путь прогресса, не считает материальное давление необходимым условием успеха… Мы полагаем, что прогресс этот, чтобы быть верно понятым и идти путем правильным и прочным, нуждается в содействии общественного мнения. Отсюда широкая свобода, дарованная выражению мысли, даже писаной и порою переходящей в своеволие. Симптомы эти поразили иностранцев. Морская ширь (la plaine liquide), как выражается Расин, нигде не бывает спокойна. Так и у нас. Но равновесие восстанавливается. Когда волны вздымаются, как теперь повсюду, было бы наивностью утверждать, что море мигом утихнет. Главная задача — поставить плотины там, где общественному спокойствию или интересу, а в особенности если существу власти, угрожает опасность. Об этом и заботятся у нас, не отступая от пути, который наш августейший государь предначертал себе со дня вступления на престол, наш девиз: ни слабости, ни реакции» [79] Татищев С. С. Император Александр II, его жизнь и царствование Т. 1 С. 401–402 .

Этот документ характерен для дипломатической практики Горчакова: здесь он обращается как будто не к послу России, точнее сказать — не только к нему, но к общественному мнению Европы. Перед читателем предстает эпическая картина русской жизни, написанная весьма выразительно и сочно. Ни слова о светлом будущем: документ содержит только мужественную, честную и глубокую оценку российской реальности. Из понимания и трезвого взгляда на происходящее как раз и проистекает свет в конце тоннеля. В целом же перед нами сильный, эмоционально выстроенный документ, разрушающий сомнения и колебания, вселяющий веру в тех, кому он адресован. Перед читателем предстает образ власти, которая точно знает положение вещей и видит цели, к которым стремится. Эта власть отдает себе ясный отчет в ситуации и обладает уверенностью, что выход из сложившегося положения будет непременно найден.